Мама выздоровела, отец слег. Через год его не стало, а ещё через полгода, ранней весной, я нашла её в лесу… Пришла в себя уже у тетки, и только через тысячу лет научилась заново говорить. Две скромных могилы мы навещали каждый год. В день обряда колдуна. День настоящей смерти моих родителей.
Черный не подавал признаков жизни, то есть, он, конечно, был жив, но просить прощения и рвать на себе волосы в знак искреннего раскаяния явно не собирался. Как можно жить, понимая, что творишь зло? Что заставляет делать выбор в пользу тьмы, я не могла и не хотела понимать. В Миргород, небольшой городишко, колдуны не хаживали. С тех самых пор, как погибли родители. Может, и бывали, но проездом, не останавливаясь. А вот с их жертвами мне встречаться доводилось. В нашем лесу есть целебный источник. Каждый год в день Всевидящего к нему стекаются просящие о чуде исцеления. Я видела этих несчастных. Они отличались от больных по судьбе так же, как быстродействующий яд от спиртного. Скорость, сила и неотвратимость болезни от колдовских чар надежды не оставляли. К нам тоже приходили. Люди готовы молиться хоть тьме, хоть свету, лишь бы выжить. Лида только качала головой, молча выслушивая оскорбления обреченных, которым вынуждена была отказать в помощи. А после дня Всевидящего надиралась вусмерть. В покоях купца я видела, что смерть уже не отпустит жертву. Больной уже никто не мог помочь, ни веда, ни лекарь, ни чудо, ни сам Всевидящий. Судьба ставила кровавую точку, обрывая нить. И мешать ей колдун не должен был.
Вернулась Лида. Подошла, тронула прохладными пальцами мой лоб, нахмурилась, но промолчала. Помедлив, поставила на стол флакон темно-синего стекла.
— Ты про это говорил, черный?
Он, не оборачиваясь, буркнул:
— Дюжину капель в молоко, женщина. Дюжину, не больше и ни меньше.
Лида фыркнула. Открылась дверь, в комнату, тяжело ступая, вошел Золтан. Поставил кувшин на стол, не глядя на колдуна, бросил:
— Если к вечеру Зоря на ноги не встанет, тускло тебе будет, колдун, ой, как тускло, — от его тона у меня мурашки стадами забегали. Черный никак не отреагировал на угрозу. Золт потоптался немного, хмуро глядя на колдунскую спину, мельком глянул на меня из-под кустистых бровей и вышел.
Лида сосредоточенно отмеряла капли в кружку. От запаха засвербело в носу. Я оглушительно чихнула. Челюсть отозвалась острой болью. Ответишь ты мне за это, козел бодливый!
— Ты первый, черный, — она подошла к колдуну, протянула руку с кружкой.
Тот приподнялся, взял молоко, бросив внимательный взгляд странных глаз на тетку. Та сурово посмотрела в ответ. Выпив, он с явным облегчением откинулся на скамью, стукнувшись головой о доски. Я про себя усмехнулась. Лида даже полотенца не подстелила.