– Ну, минуть пять, – протянула Элька. – Или, если делать все с великим почтением и страхом, десять.
– Но никак не сорок семь! – заявил Брамс. – А в ризнице троица находилась именно столько! Это видно по часам, запечатленным на пленке: кардинал уходит в ризницу с подносом, на котором покоятся капсулы и куски плащаницы, в тринадцать часов восемь минут, а возвращается ровно без пяти два. Его высокопреосвященство пробыл в ризнице сорок семь минут! При этом и Эдвардс, и Ринальди несколько раз выходили оттуда. И даже, согласно показаниям свидетелей, где-то на двадцатой минуте, – вместе, оставив кардинала наедине с образцами плащаницы. У Морретти было предостаточно времени и возможности, чтобы запихать в капсулы фальшивые образцы. И оба ученых многократно предоставили ему великолепную для этого возможность.
– Ризница располагается на большом расстоянии? – спросила в недоумении Элька.
Брамс хмыкнул:
– Она соседствует с капитульной залой! Туда идти не более тридцати секунд даже такому старому и немощному человеку, как кардинал Морретти!
– Но зачем... – заикнулась было Элька, но Брамс остановил ее мановением руки:
– Подождите, госпожа комиссар, это еще не все! Незадолго до начала эксперимента Ватикан заявил, что для обеспечения объективности анализа каждая из лабораторий получит вместе с образцами плащаницы по три других образца старинных материй, причем никто не будет знать, в какой капсуле находится туринская реликвия. Какая, надо сказать, трогательная забота об истине! Раньше за Ватиканом такого не наблюдалось! Вместе с данным заявлением было распространено и другое – образцы всех тканей должны быть расщеплены на волокна, якобы для того, чтобы даже по внешнему виду нельзя было определить, с чем имеешь дело. Предложение здравое, в особенности если учесть, что ткань плащаницы обладает хорошо запоминающимся узором «в елочку». Однако нам повезло, что в итоге под давлением ученых было принято решение образцы не расщеплять, хотя Ватикан до последнего настаивал на этом. Зато были добавлены образцы для сравнения.
На новой фотографии Элька увидела увеличенное изображение прямоугольника из ткани.
– Вот снимок, также из журнала «Nature», запечатлевший кусок плащаницы, отосланный в Лозанну. Как видите, госпожа комиссар, в середине на ткани имеется углубление, похожее на крошечную дырку. Но в описании образцов, изъятых из плащаницы в Турине, никакого упоминания о дырке нет! Сначала я думал, что она возникла при извлечении куска материи из капсулы в лаборатории – например, ее проделали острые края пинцета. И обратился за разъяснениями в швейцарскую лабораторию. Ее представители категорично отмели предположение о том, что повреждение вызвано их действиями, и уверили меня, что дыра была на куске материи, предоставленном в их распоряжение, с самого начала. И причин не верить швейцарцам у меня нет. Более того, углубление – не механическое повреждение, а, по словам представителей лозаннской лаборатории, дефект, возникший при создании самого полотнища. Но откуда взялась дырка, которой не было?