— Готос, — прошипел бог, — что за ритуал ты начал в ответ на это?
Джагут скривился: — Здесь такая неразбериха. Я хочу все очистить.
— Лед, — фыркнул Маэл. — Ваш ответ на все.
— А каков будет твой, Маэл? Потоп и… потоп?
Старший Бог поглядел на юг. Мышцы его лица напряглись. — Мне нужен союзник. Килмандарос. Она идет с той стороны разрыва.
— Остался лишь один Солтейкен — Тисте, — сказал Готос. — Кажется, он ударил сотоварища и теперь несет в объятия тесного двора Башни Азата.
— Преждевременно. Он думает, что К'чайн Че'малле — единственные его враги в этом мире?
— Возможно, — пожал плечами Джагут.
Маэл помолчал и вздохнул. — Не уничтожай все своим льдом, Готос. Вместо этого, я попрошу тебя… сохранить.
— Зачем?
— У меня есть причины.
— Я рад за тебя. И какие?
Старший Бог метнул темный взгляд. — Бесстыдный ублюдок.
— Так какие?
— В морях, Джагут, время раскрывает себя. В глубине движутся потоки седой древности. На мелководьях шепчет будущее. Между ними снуют вечно переменчивые течения. Таково мое королевство. Таково мое знание. Запечатай разрушения проклятым льдом, Готос. В этом месте заморозь само время. Сделай это, и я признаю за собой любой долг… все, что ты когда — либо решишь потребовать.
Готос обдумывал слова Старшего. — Я могу так сделать. Хорошо, Маэл. Иди к Килмандарос. Прихлопни этого Солтейкена, рассей его племя. Но поспеши.
Глаза Маэла сузились. — Почему?
— Потому что я чувствую далекое пробуждение — но, увы, не такое далекое, как тебе бы хотелось.
— Аномандер Рейк.
Готос кивнул.
Маэл пожал плечами: — Предсказуемо. Оссерк идет, чтобы заступить ему путь.
Джагут обнажил массивные клыки: — Снова?
В ответ Старший Бог лишь усмехнулся.
Но, хотя усмехались они, мало было веселья на ледяном уступе.
* * *
1159 год Сна Бёрн
Год «Белых Прожилок в Слоновой кости»
Три года до Седьмого Завершения (Летер)
Он очнулся голым, наполовину заваленным белым песком и обломками дерева. Живот был полон морской воды. Сверху кричали чайки, их тени мелькали по неровному пляжу. Содрогаясь, постанывая, он медленно перевернулся.
Увидел рядом другие тела. И обломки крушения. Палки, плоты, куски тающего льда колыхались на мелководье. Крабы тысячами влезали на них.
Грузный человек встал на четвереньки. Изверг на песок горькое содержимое желудка. В голове пульсировала такая сильная боль, что он плохо различал окружающее. Немало времени минуло, пока он наконец смог сесть и оглядеться.
Берег — там, где не должно быть берега.
Прошлой ночью ледяные горы поднялись из глубин. Одна — самая громадная — всплыла прямо под большим плавучим городом мекросов. Разломила его на части, словно плоты были построены из щепок. История мекросов не помнила ничего, хоть отдаленно похожего на эту катастрофу. Внезапное и мгновенное уничтожение города, бывшего домом для двадцати тысяч. Его все еще терзало недоверие, словно память предлагала невозможные, вызванные лихорадочным бредом картины.