Маскаро поправил свои очки.
— Я вам скажу, — отвечал он, — но сперва необходимо рассказать вам историю нашего общества, главой которого я являюсь.
До сих пор Катен и Ортебиз слушали почти не двигаясь, молча и важно, точно римские сенаторы. Они, казалось, присутствовали на одной из тех комедий, которые часто разыгрывал перед ними Батист Маскаро. Комедии эти были разнообразны, но развязка — всегда роковая.
Слушая разговор Маскаро с Круазеноа, они испытывали злое удовольствие, подобное тому, которое чувствуют некоторые люди, наблюдая игру кошки с мышью.
Но когда Батист Маскаро объявил, что откроет их тайну, оба вдруг привстали с негодованием и испугом.
— Ты сошел с ума?!
Маскаро пожал плечами.
— Нет еще, — ответил он спокойным тоном, — и я прошу вас разрешить мне продолжить.
— Черт возьми! Однако же, — начал Катен, — мы тоже имеем здесь право голоса.
— Довольно! — жестко сказал Маскаро, — я здесь хозяин, не правда ли?
И с горькой иронией он прибавил:
— Разве нельзя все говорить в присутствии этого господина?
Доктор и адвокат сели на свои места.
Круазеноа подумал, что надо бы успокоить их.
— Между честными людьми, — начал он…
— Мы — не честные люди, — прервал его Маскаро.
Потом, как бы в ответ на полнейшее смущение маркиза, он прибавил с особым ударением:
— Впрочем, вы ведь также?
От этого грубого замечания кровь прилила к лицу маркиза. В высшем свете неприлично, да и вообще не принято говорить правду в глаза.
Он готов был рассердиться, но боялся все потерять. Маркиз решил перенести это оскорбление, превратив его в шутку.
— Ну, по-моему, это мнение слишком жестоко, — произнес он.
Но почтенный хозяин сделал вид, что не заметил его трусости, которая заставила улыбнуться Ортебиза.
— Я вас попрошу, маркиз, слушать меня внимательно.
Потом обратился к Полю:
— И вас также, мой милый.
Наступила тишина, только из соседней комнаты доносились голоса клиенток, которые толпились вокруг Бомаршефа.
Ортебиз и Катен казались смущенными.
Круазеноа остолбенел и потушил сигару. Поль дрожал от страха.
Батистен Маскаро совершенно преобразился.
Это уже не был благосклонный хозяин. Чувство собственного могущества переполняло его, очки сверкали.
— Такими, какими вы нас видите, маркиз, — начал он, — мы были далеко не всегда.
— Двадцать пять лет тому назад мы были молоды, честны, полны юношеских мечтаний и веры, поддерживающих человека во всех испытаниях; нам была свойственна смелость, поддерживающая солдат, идущих в атаку. Мы жили в бедной квартирке на улице де ла Гарп и любили друг друга как братья.
— Как давно это было! — прошептал Ортебиз. — Как давно…