Антрополог отправился вместе с Рагаццони к раскопу, из которого были извлечены столь интересные останки. Там он самостоятельно произвел новый срез слоя. Он убедился в том, что Рагаццони никоим образом не ошибался в интерпретации своих находок. Иначе говоря, человеческие останки действительно находились в нетронутых слоях эпохи Плиоцена, и они принадлежали виду, вполне соответствующему современному человеку.
В 1863 году, при строительстве железной дороги к югу от Ареццо, в верхнем течении реки Арно, был выкопан котлован глубиной 15 м. Это происходило как раз в те времена, когда из земли извлекли череп в Олмо.
И. Коччи, куратор Геологического музея во Флоренции, рассказывал, что череп лежал на глубине почти 15 м, в отложении, которое образовалось на дне древнего озера. Синяя глина, в которой был обнаружен череп, была оценена синьором Коччи как отложения эпохи раннего Плейстоцена. На том же уровне, что и человеческий череп, были обнаружены останки слона и ранней формы плейстоценовой лошади.
Существуют еще донельзя раздражающие всех сообщения о человеческих останках в угольных слоях. Если человек существовал в каменноугольном периоде, то есть в том, к которому относится формирование всех массивных угольных пластов, то нам придется говорить о том, что возраст предков современных людей исчисляется уже 600 миллионами лет. Перед тем, как мы будем более подробно рассматривать этот вопрос в следующей главе, вот пример из книги Отто Штуцера Geology of Coal («Геология угля»):
Останки животных встречаются в угольных пластах крайне редко. Животные, которые населяли огромные угольные болота, были земными формами, и тела их после смерти разлагались так же быстро, как животных, живших в первобытных лесах иторфяниках. В коллекции угля Горной Академии в Фрейберге имеется загадочный человеческий череп, состоящий из бурого угля, смеси железа с марганцем и фосфатного бурого железняка, но происхождение его неизвестно. Этот череп был описан Карстеном и Дехенином в 1842 году.
Даже для самых рационалистичных ученых вскоре станет ясно, что тайна нашего происхождения все больше запутывается, превращаясь в совершенно безнадежную мешанину из противоречивых данных и сомнительных заявлений. Родовое дерево человека явно имеет большее количество ответвлений, чем предполагал любой из профессиональных антропологов. Кроме всего прочего, даже самые отважные и рискованные ученые понимают, что если их более консервативные коллеги решат попросту отрубить ту ветвь, на которой он создал свою передовую теорию, то завоеванное им положение тут же обрушится.