Я присел и в быстром темпе зарядил свое оружие. Родное то оно завсегда надежней! Внезапно мне в голову пришла некая мысль. Я направил трофейный АПС в пол и нажал спусковой крючок. Боек сухо щелкнул вхолостую. Я передернул затвор, выбрасывая негодный патрон, и снова нажал на спуск. Опять осечка! Ну-ка, а еще раз! И снова выстрела не произошло. Та-а-аааак… Я глянул на трофейный автомат, но перехватив мой взгляд, Тихий отрицательно покачал головой.
– Его можешь не проверять! Он тоже не выстрелит.
– Так что за театр вы мне тут устроили? – поняв, что от разговора «по душам» не отвертеться, я аккуратно отложил в сторону чужие АПС и АК-74М, закинул Валеркин автомат на спину, присел на краешек стула, а свой родной АКМ пристроил на коленях.
– Ты это… не держи зла, Борис! Извини за этот цирк! – впервые с начала разговора Тихий встал и протянул мне руку. – Александр Сергеевич Тихий, майор спецназа ГРУ. Впрочем, в отставку я вышел еще до Тьмы. Но потом пришлось вспомнить навыки…
– Ладно… – кивнул я, и крепко пожал руку старому солдату. – Проехали!
– Ты бы, Иваныч, кликнул своих, да велел бы им «поляну» накрыть! – обратился Тихий к генералу. – А там бы и поговорили… на этот раз по-серьезному!
Белоусов вызвал бойцов и через пять минут вместо сломанного стола стоял новый, уставленный «дарами Юга» – неплохой тушенкой, изготовленной в Ростове уже после Тьмы, квашеной капустой, солеными огурцами и вареной картошкой. Нашлось к такой закуске и то, что положено. Белоусов лично разлил по полстакана водки – довоенной «Столичной».
Я снял порванный бушлат, отставил в сторонку автоматы и, не стесняясь, навалил себе полную миску. Горячего я не ел уже дня три.
– Ну, чтоб пуля мимо пролетела! – выдохнул Тихий, поднимая стакан. – Или, как у вас, пионеров, говорят на первый тост? Свидимся в Артеке?
Я махнул свою водку залпом, занюхав рукавом. «Огненная вода» рванула в пустом желудке, как граната. Я торопливо схватил крепенький соленый огурчик и мгновенно схрумкал половину.
– На будущий год в Артеке! – поправив Тихого, я посмотрел на него с уважением. Уж больно осведомленный он был в наших северных реалиях. Или лично все видел, или разведка хорошо работает. – Кстати, раз уж вы почти оттуда: что там с Артеком?
– Да ничего, собственно, стоит себе! – ответил Белоусов, нарезая сало. – Его, ясное дело, не бомбил никто. Там сейчас, если мне память не изменят, детский лагерь. А что у вас за культ такой, с этим местом связанный?
– Да какой культ! – усмехнулся я. – Просто детская мечта. Дед Афган рассказывал, что есть просто пионерские лагеря, а есть самый главный лагерь – Артек. И стоит он на берегу теплого моря. И все здания в нем белые-белые. И дорожки песочком посыпанные. Вот мы, малышня, и придумали – обязательно туда попасть. А потом детишки-пионеры выросли… Кто выжил, естественно.