Несмотря на ветер, Флинн потел, стоя на крыльце маленького, выкрашенного белой краской домика, построенного у самой церкви.
— Да, — ответил мужчина по другую сторону сетчатой двери. С налитыми кровью глазами.
— Моя фамилия Флинн. Прислан сюда, чтобы спросить у вас, что тут произошло.
Мужчина распахнул сетчатую дверь:
— Я рад любому человеческому существу.
Флинн последовал за ним в скромно обставленную, без ковра на полу, гостиную. Опущенные жалюзи дребезжали о рамы.
Флинн решил, что преподобному Сэнди Фреймену под сорок. Порванная футболка, новые джинсы, босые ноги. Глаза и волосы черные, как туфли посла.
— Скажите мне, Сэнди — это уменьшительное от Александр?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Вы хотите сказать, что вас при рождении назвали Сэнди?
— Да.
— У ваших родителей, должно быть, были проблемы со зрением. Волосы у вас далеко не песочного цвета.[6]
Глаза Флинна еще не привыкли к полумраку комнаты, но он вроде бы заметил, как священник голыми пальцами ноги задвинул стакан за кресло.
Фреймен сел.
— Присядьте, мистер как вас там.
— Флинн, — повторил Флинн.
— Жить в заброшенном городе — это еще одно испытание нашей веры. Восславим Господа. И те испытания, что посылает Он нам.
Флинн опустился на диван.
— Наверное, в этом вы правы.
Жители покинули Аду, штат Техас.
Из Остина Флинн выехал на взятом напрокат «Плимуте». В тридцати милях от Хьюстона обратил внимание на желтый «Фиат» с откидным верхом, который двигался следом за ним с той же скоростью, не приближаясь и не отставая. Проехав еще двадцать миль, «Фиат» свернул на проселочную дорогу к какому-то ранчо. В зеркале заднего обзора Флинн наблюдал за поднятым «Фиатом» шлейфом пыли. Потом ничего запоминающегося в зеркале Флинн не увидел.
Следы запустения Флинн обнаружил за многие мили до Ады. Тракторы застыли на полях. Сараи стояли с дверьми нараспашку. В загонах, с вздувшимися животами, лежали трупы коров и бычков.
На главной (и единственной) улице Ады Флинн не увидел ни души. Магазин скобяных товаров с разбитым стеклом, бакалейная лавка с закрытыми ставнями, пекарня с замком на двери.
Пожалуй, и в лучшие времена в Аде царила скука.
— Господь не покинул меня, — возвестил преподобный Фреймен. — Это я знаю.
— Правда, оставил вас плакать посреди пустыни.
— Господь пребывает в каждом человеке. В каждом из нас.
Флинн почесал затылок:
— Тогда большая часть Господа покинула город.
И хотя в комнате они сидели вдвоем, преподобный Фреймен вскинул подбородок и заговорил, словно на проповеди:
— Как бы посланец Господа ни возвышал людей в Его глазах, он не должен возвышать их в глазах себе подобных. Ибо господин наш — Бог, и Он не любит гордости и тщеславия. И не должен посланец Господа, как бы он ни любил людей, возвышать их в своих глазах. Ибо господин наш — его Бог, и даже самому великому из созданий Божьих, человеку, не дозволено мешать видению мира нашего Его посланцем.