* * *
Лодка подошла к пологому причалу, развернулась к нему правым боком и, как жук, сложила шесть лап.
Берег был полон народу. Вдоль склона сновали кабинки монорельса. Мальчишки, ныне взрослые полноценные граждане, почти одновременно спрыгнули с борта на причал, и толпа встречающих заволновалась.
Это было подчеркнуто суровое и очень торжественное приветствие. Никаких объятий, слез и поцелуев — хотя среди встречающих полно было женщин и девушек. Мальчишки, сняв с шеи удостоверение, протягивали его матерям, отцам, братьям и сестрам; те сжимали деревянную плашку в кулаке. Первые секунды было тихо — только взгляды, нечаянные прикосновения, счастливые улыбки; потом люди разом заговорили.
— С возвращением, сынок…
— Привет, малыш, сегодня будем праздновать…
— Сестры приехали…
— Молодец, я и не сомневался…
Крокодил нашел глазами Тимор-Алка. Метис стоял, по обыкновению в стороне от толпы, двумя руками держась за руки своей бабушки. Крокодил с трудом узнал ее: вместо пальмовой юбки на женщине был брючный костюм, скроенный точно по фигуре, волосы убраны под маленькую шапочку, и вся она казалась моложе и стройнее, чем тогда, на острове.
Эти двое молчали. Тимор-Алк стоял к Крокодилу спиной, зато лицо женщины, которая не знала, что за ней наблюдают, было красноречивее любой речи. Она смотрела на внука без слез и без улыбки, но от выражения ее глаз Крокодилу сделалось жарко.
«Она знает, что парень был мертвым, — подумалось Крокодилу. — Она знает все. Этот мальчишка для нее болезненно дорог, и колоссальных усилий стоит не спрятать его под крыло, не запереть навеки в уютной комнате, не присвоить, как игрушку. А ведь она могла бы, пожалуй: он метис, а она, по всей видимости, функционер государства-общины».
Крокодил вспомнил слова Тимор-Алка о том, что бабушка мальчишки работает в миграционном центре. Самое время подойти и познакомиться; он сделал несколько шагов, аккуратно лавируя в радостной толпе, и остановился.
Тимор-Алк и его бабушка стояли, держась за руки, будто памятник семейному счастью. Вокруг уже редела толпа, люди расходились, болтая, наконец-то позволив себе обняться. Подростки, ставшие Крокодилу почти родными за эти несколько недель, садились в вагоны монорельса, окруженные родителями, друзьями, братьями и сестрами; Крокодил знал, что в каждое удостоверение внесены, кроме прочей информации, контакты всех, кто вместе проходил Пробу. Кто-то воспользуется этой возможностью, кто-то нет; кто-то встретится через несколько лет веселой компанией, кто-то забудет навсегда, потому что Проба — это не только приятные воспоминания. Гораздо больше неприятных. Кому уж как повезет.