Обращаясь к леди Олдборо, я вложил в свои слова всю доступную мне любезность, изящество и убедительность, осыпая обеих дам комплиментами, которые обычно безотказно действуют на женщин – так что больше ничего уже не требуется. Это я прекрасно знал и никогда не пренебрегал столь надежным средством.
К тому времени, как карета подъехала к дому леди Олдборо, мы с ней успели проникнуться такой симпатией друг к другу, что меня не отпускали до тех пор, пока я не дал обещания навестить их завтра вечером, подкрепив свои слова нежным взглядом, обращенным к Агнес. Она приняла его с таким многозначительным и одновременно ничего не значащим видом, что только ее прелестное личико удержало меня от немедленного отказа от сего предприятия.
Я приехал в назначенное время и застал леди Олдборо с Агнес одетыми для приема гостей; гостиная ломилась от визитеров. Кое-кого я уже знал, они же были наслышаны об инциденте, послужившем причиной моего знакомства с леди Олдборо и ее воспитанницей.
Собственный интерес сделал меня проницательным: мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что большинство мужчин съехались, дабы лицезреть – не без далеко идущих планов – прекрасную Агнес. Это обстоятельство, лившее воду на мельницу леди Олдборо, несколько раздосадовало меня, ибо мне предстояло выдержать конкуренцию, не говоря уже о возможной оппозиции самой леди Олдборо. Вместе с тем, атмосфера дома не была слишком строгой: наоборот, хозяйка словно задалась целью превратить свой салон в академию галантности. Здесь принимали молодых, веселых и красивых; сама она, переходя от одной группы к другой, следила за тем, чтобы ухаживания не переходили за грань приличия.
Агнес была ослепительна и, несомненно, играла главную роль в этом спектакле, а леди Олдборо, подчинившая гордость более материальным интересам, казалось, была так далека от ревности и соперничества, что создавалось впечатление, будто она нарочно выдвигает девушку на первый план, рассматривая ее успех как свой собственный.
Мотивы ее были так необычайны, так сложны, а Агнес являла собой столь законченное произведение искусства, что трудно было в чем-нибудь заподозрить леди Олдборо; ее поведение воспринималось как образец самопожертвования, тогда как на самом деле все ее действия имели целью лишь собственное благо.
Меня ждал горячий прием и всевозможные почести. Я чувствовал себя хотя и малознакомым, но желанным гостем, которого леди Олдборо возмечтала заполучить в качестве завсегдатая. Агнес, со своей стороны, вносила посильную лепту, бессознательно способствуя осуществлению надежд своей покровительницы.