Они сожгли за собой все мосты, и какая бы сторона ни победила – ждать им нечего. Поэтому разумно предположить, что, пока они воюют, они будут воевать хорошо, но при первой возможности перейдут в армию противника, если только предоставить им малейшую надежду на прощение.
В заключение высказывалось предположение, что русские, находящиеся во Франции, представляют собой особенно благодатную почву для пропаганды. Авторы отчета задавали логичный вопрос: нельзя ли внушить этим людям, что, перейдя в союзную армию или в Сопротивление, они могут рассчитывать на снисхождение? *41.
Всем было ясно, что игра стоит свеч. Однако приступить к пропагандистским передачам можно было, только заручась согласием советского правительства снисходительно отнестись к своим гражданам, сдавшимся в плен. В противном случае возникал вопрос, что именно можно обещать русским и насколько реальны такие обещания. Тут требовалось решение политического характера, и отчет был передан на рассмотрение в министерство иностранных дел.
Эксперты МИДа отнеслись к этой перспективе весьма пессимистически. Начались длительные дебаты, в которых попеременно одерживала верх то одна, то другая сторона. Как заметил Виктор Кэвендиш-Бентинк из военной разведки:
Я думаю, после войны нам будет очень трудно доказать, что мы были правы, отказавшись от попыток ослабить боевой дух 200 тысяч русских во Франции и Нидерландах и дав погибнуть англичанам и американцам ради того, чтобы пощадить чувства советских властей.
Сэр Роберт Брюс Локкарт, выступавший от лица Комитета политической пропаганды, был согласен с этими доводами. Поскольку пропаганда, как предполагалось, будет адресована людям самых разных политических взглядов, единственной реальной приманкой могло стать обещание, что с ними будут хорошо обращаться. В связи с этим он отмечал:
Но прежде чем дать такое обещание, следует убедиться, что правительство его величества не уступит требованиям Москвы выдать этих людей советскому правительству. Можем ли мы быть уверены в этом? Можем ли мы рассчитывать, что при малейшем намеке на недовольство со стороны Советов нам не прикажут прекратить радиопередачи?
Ему возражал сотрудник Северного отдела МИДа Джеффри Вильсон, ныне ‡ председатель оксфордского Комитета помощи голодающим:
Если Советы будут выражать недовольство нашими передачами для их бывших граждан, мы, полагаю, можем это игнорировать, но я не понимаю, как нам удастся избежать возвращения после войны на родину русских военнопленных, если Москва будет на этом настаивать. Если гарантии такого рода являются непременным условием радиопередач, то, по-моему, от этой затеи следует отказаться.