. Возможность поговорить на эту тему представилась 10 февраля, когда Сталин и Молотов принимали Черчилля и Идена в бывшем дворце князя Юсупова. Обсудив судьбу Польши, Черчилль заговорил о проблемах, связанных с тем, что большое число русских военнопленных оказалось на Западе. Некоторые, сказал он, уже возвращены на родину, другие пока в дороге. Но как, по мнению маршала, быть с остальными?
Маршал Сталин выразил надежду, что военнопленных вернут в СССР в кратчайшие сроки. Он спросил, хорошо ли с ними обращаются и отделены ли они от немцев. Он сказал, что советское правительство считает всех их советскими гражданами. Он поинтересовался также, не было ли попыток повлиять на них, чтобы заставить отказаться от репатриации. Только после их возвращения в СССР можно будет решить, что делать с теми, кто согласился воевать на немецкой стороне. Премьер-министр объяснил, что англичане очень хотят, чтобы эти военнопленные были как можно скорее репатриированы, и единственная трудность во всем эхом – отсутствие транспорта... *209 ".
Ни Черчилль, ни Сталин не коснулись вопроса о насильственной репатриации русских, противящихся возвращению в СССР, однако позиции сторон недвусмысленно "прочитываются" между скупых строк этого диалога. Затем, не вдаваясь в обсуждение причин, оба руководителя сошлись на том, что следует опубликовать лишь сообщение о соглашении, но не сам текст. (И в самом деле, вдруг кому-нибудь захотелось бы заняться тщательным анализом этого текста.) *210.
Теперь оставалось только подписать соглашение. Английский дипломат Пирсон Диксон оставил нам описание этой сцены.
Было решено, что соглашение о военнопленных будет оглашено отдельно *211; как только встреча началась, я пошел в "солнечную комнату" [в штаб-квартире американской делегации в Ливадийском дворце] и написал проект оповещения, а также письмо Молотову, обговорив в нем все важные пункты. Затем я поднялся наверх и перекусил с американцами в общей столовой... После ленча меня вызвали в столовую президента. Президент и сопровождавшие его лица как раз уезжали, а вскоре отбыл и Сталин, протянув мне на прощание руку, с широкой улыбкой произнеся по-французски "au revoir". Затем премьер-министр отбыл в Воронцовский дворец, а министры иностранных дел вернулись на последнее заседание. В комнате царила дружеская, неформальная атмосфера. В середине заседания Антони Иден и Молотов сделали перерыв, чтобы подписать соглашение о военнопленных *212.
На следующий день Кабинет военного времени в Лондоне получил переданное телеграфом из Крыма соглашение и одобрил его