Я немного смутилась, однако не сдалась.
– Не хитри! Когда это ты что-нибудь делал ради кого-то, кроме себя? В любом случае нормальным людям не требуется защита от семейных уз! К тому же Джонатан был прекрасно посвящен в твои планы. Он намеревался воспользоваться тобой, а ты – мной!
Папа выглядел так, будто столкнулся с невиданной наглостью. И теперь прикрывал ушки Берти. Наверное, я уже не говорила, а кричала. Но останавливаться еще не собиралась.
– Большинство отцов любят дочерей без каких бы то ни было условий. Ты же обращался с нами как с идиотками с самых первых дней…
Папа поднял руку. Я, решив, что он хочет попросить прощения, тотчас умолкла. Отец прищурился.
– Что ты сказала?
Я снова взбесилась.
– А чего ты недопонял? Того, что пользуешься мной? Или того, что не должен совать нос в мои дела?
– Того, как Джонатан собирался воспользоваться моей суммой.
– Мартин! Да как ты можешь? – прокричала мама. – Сейчас же извинись перед Мелиссой!
Я сидела, хлопая ресницами, а папино лицо принимало выражение наигранного раскаяния. Впрочем, нет, присмотревшись внимательнее, я решила, что огорчен папа вполне искренне. Но причиной, скорее всего, служил провал его хитроумного плана.
– Мелисса, дорогая, мне очень жаль, что ты в таком расстройстве. И очень жаль, что была вынуждена расторгнуть помолвку. – На мгновение его взгляд наполнился сочувствием, но в следующую же секунду наружу вырвалось то, о чем он в самом деле сожалел. – И как же этот прохиндей собирался меня надуть, а?
У меня задрожали руки, колени и голос.
– Неужели это для тебя важнее, чем мои чувства? Ты… ты настоящее чудовище!-
Папа вздохнул и снисходительно посмотрел на меня.
– Мелисса, дорогая моя девочка, это же бизнес. Советую тебе научиться не смешивать его ни с чем другим, а то никаких нервов не напасешься.
Я пронзила его исполненным ненависти взглядом.
– Мне тридцать лет. Я давно не твоя маленькая девочка! Если бы ты не таскал за собой повсюду малыша Эмери,– проревела я,– клянусь, я бы выплеснула тебе скотч в физиономию!
Я вскочила и почти в слезах устремилась прочь из комнаты. Папа, глядя на маму широко раскрытыми от изумления глазами, посторонился, давая мне дорогу. Проходя мимо, я в неожиданном порыве схватила его за дурацки начесанные волосы и дернула. В моей руке остался клок, похожий на шерсть облезлой лисицы.
К моей великой радости, Берти вдруг залился ревом, да таким, остановить который явно было непросто.
Живи я в идеальном мире, тотчас выскочила бы вон, села в машину и, празднуя победу, умчалась. Или, если бы перед домом меня ждал «бентли», я уселась бы на заднее сиденье и попросила Рэя отвезти меня назад в Лондон. При нынешнем же раскладе, после почти целого стакана скотча, мне пришлось задержаться дома. Я решила отсидеться где-нибудь на верхнем этаже.