— Ты уже мертвый, — сказал Крашенич спокойно. Федькина заточка оказалась у самого его лица. — Вся жизнь у тебя через могилу... Ну, бей!
— Думаешь, не смогу?! — закричал Федька высоким голосом. — Не смогу?!! Да я...
Гнат ударил.
Несколько долгих секунд Федька стоял, неверяще глядя на Крашенича. Потом уронил заточку, медленно опустился на колени — и заплакал. На одной ноте:
— Мамочка, мама, мамочка, забери меня отсюда, мамочка, пожалуйста, мама, мамочка... я не могу больше, мамочка... я хочу домой...
* * *
— Покупатели идут!
Клич разнесся по классам, из окон выглянули во двор десятки любопытных. «Покупатели». Повезет — проживешь дольше. Выберет удачный «покупатель» — будешь в хорошей части служить. С нормальной кормежкой и обмундированием... может, даже в тылу. Только с тыловых частей покупатели редко приезжают. У многих родственники призывного возраста. Да и убыль в тыловых частях маленькая... Не то, что в боевых дивизиях. Обычно покупатели едут из частей, которые поставлены на переформирование после тяжелейших боев...
60 процентов убыли личного состава.
70 процентов убыли личного состава.
А чаще: 95 процентов.
Чем потрепанней дивизия, чем раньше покупатели из части завернули сюда — тем лучше для призывников...
Глядишь, и до шестнадцати лет дотянешь.
* * *
Матвей сел подальше. На стене вместо старой надписи появилась другая:
Срок жизни дракона МД-113 в обороне составляет 48 минут
Вошли покупатели. Класс загудел — потому что покупатели были богатые...
Майор и прапорщик с серебряными крыльями на нашивках. Прапорщик вполне обычный, лет шестнадцати, а вот майору исполнилось никак не меньше двадцати. Взрослый красивый мужик.
Только они Матвею сразу не понравились.
Недалеко от Мельничной улицы, где Матвей обитал с матерью и сестрой, на берегу Тварьки стоял особняк. Жил там некий деятель, имя которого произносилось не иначе как шепотом. Ш-ш-ш. Здесь сам живет. Гремели в стенах особняка здравицы, хлопало шампанское, лилась музыка... И даже фейерверк пару раз был.
Матвей по пути на работу проходил мимо особняка. С той стороны, где стояли громадные мусорные баки, и скучал за чугунной оградой молодец в темно-синей форме. Охраняли особняк такие же, как этот майор с прапорщиком. Нашивки у них были другие, форма другая (но такая же ладная и новенькая), а вот лица — один в один.
Сытые.
* * *
Говорил майор очень хорошо. По-человечески, по-пацански. И вообще, производил впечатление командира жесткого, но справедливого. С таким хорошо воевать. И если бы не ощущение «сытости», которое нет-нет, да проглядывало сквозь грубоватые черты майора — Матвей, наверное, подошел бы и попросился. Возьмите, господин майор. Хочу к вам.