Матвею хорошо.
А когда дракон под ним делает резкий нырок вниз, сердце замирает. Это немного страшновато, но очень приятно...
— Поворот нале-во, раз-два!! Молодцы! Хорошо!
Одна колонна поворачивает точно под прямым углом к другой. Раз-два, левой! Вперёд!
Расстояние между колоннами стремительно сокращается. Матвей видит, что солдаты теперь не шагают — бегут. А командир командует:
— Раз-два, левой! Быстрее, ребята!
— Они столкнутся! — кричит Матвей. — Куда быстрее, они что — не видят?!
Дракон поворачивает к нему огромную уродливую морду. Металлические листы, сходящиеся под точно рассчитанными тупыми углами, чтобы вызвать рикошет. Аэродинамическая форма ноздрей — воздухозаборников. Стыки между броневыми пластинами, залитые герметиком. Облупленная зеленая краска. Вмятины от попадания авиационных снарядов. Белая надпись «Разоритель Фэкс» по левой щеке.
Огромные оранжевые глаза с узкими зрачками.
— Конечно, не видят, — говорит Разоритель Фэкс. — Они же слепые.
Матвей понимает, что дракон прав. У всех командиров закрытые веки, прошитые толстыми белыми нитками. Десятки колонн, ведомых слепцами...
Сотни.
Тысячи.
Поле смерти.
Две колонны врезаются одна в другую. Солдаты сбивают друг друга с ног, кричат, падают, ломают руки и ноги, тяжелые сапоги крушат ребра. Но солдаты продолжают бежать. Одна колонна перемалывает другую.
— Молодцы! — подбадривает командир. — Хорошо идем! Раз-два, левой!
Трещат кости. Хрустят позвонки. Всхлипывают солдаты. Всем им по двенадцать-четырнадцать лет.
У Матвея шевелятся волосы на затылке.
Дракон делает вираж, проходит на маленькой высоте — так, что давлением воздуха людей валит с ног. Людской крик переходит в вой.
— Зачем?! — спрашивает Матвей. Слезы текут по щекам.
Дракон поворачивает голову. Яркие оранжевые глаза смотрят на Матвея. От дракона невыносимо несет апельсинами.
Срок жизни драконьего мяса в марш-броске составляет 14 секунд
— доверительно сообщает дракон.
Но, скоро, уверен, мы доведем этот показатель до 11 с половиной.
Матвей кричит.
* * *
— Тих-тих-тих-тихо, — сильные руки уложили Матвея обратно. — Лежи, братишка. Паршивое что-то снилось, вижу. Ты полежи, отдохни... На ногах уже не держишься. Упал, народ распугал. C голодухи, да?
— Нет... от старости.
Старший токарь усмехнулся:
— Хватит заливать. На, поешь лучше... Меня из дому снарядили.
У губ оказалась кружка. Пахло невероятно. Пахло горячей едой.
Матвей сделал глоток. И тут же ухватился за кружку обеими руками. Обжегся, но боли не почувствовал — так было вкусно. Тепло разлилось по телу. Вот оно, счастье!