– А это что? Тоже взрыв?
– Это какая-то аномалия в ионосфере, я полагаю. У меня есть кое-какие догадки, на сей счет. Но я пока оставлю их при себе, – ответил Третьяков, – Завтра на совете, я думаю это проясниться. И еще. Вот два снимка. На них весь земной шар не охвачен, так как снимали с близкой орбиты. Их корабль до сих пор там летает. Несколько недель назад они смогли наладить с ним связь и получить эти снимки. Как видите, ребята, наши надежды на то, что где-то бывают просветы в облаках, не оправдались. Сплошная серая завеса. И вот. Опять это овальное красное пятно. Напоминаю, что этим двум снимкам не годы, а всего несколько недель. Пятно не изменилось. И координаты у него одни и те же.
Он задумчиво взглянул на эти фотографии и, перевернув их, тихо произнес:
– Как странно, очень похоже на Юпитер.
– Так что это? И над каким местом, если одни и те же координаты? – произнес Слава.
– Если мои догадки верны, – старик провернул глобус и ткнул куда-то пальцем, – то это наверняка здесь.
Молодые люди взглянули на едва читаемую надпись там, куда указал профессор.
– Ал… Але… Аляска?
– Аляска, – кивнул Третьяков. – Но это пока только мои предположения. Завтра, думаю, многое проясниться.
* * *Они шли домой совершенно подавленные. Просмотр этих фотографий заставил их пережить тот далекий и страшный день снова. Но тогда они не видели взрывов. Тогда они столкнулись только с последствиями случившегося. А сейчас они увидели все со стороны. Как на ладони. Вячеслав и Николай шли молча, обращая в никуда вопрос – «ЗАЧЕМ?»
Зачем это нужно было? Неужели человек настолько глуп и недальновиден? Во имя чего? И где сейчас те, кто все это заварил? Хотя степень ответственности, наверное, надо разделить между всеми. Люди жили на планете, потребляли ее, как вздумается, и угробили безвозвратно. Одни люди планомерно ковали катастрофу, другие были к этому равнодушны, третьи не были достаточно настойчивы и сильны, чтобы это предотвратить…
– И получили все, по самые помидоры, – продолжил вслух Вячеслав.
Николай остановился в темном, вырытом в земле коридоре. В дальнем конце уже виднелась, обитая звериной шкурой дверь их подвала. «Как странно», – подумал он, – «Мы думаем об одном и том же. Даже мою мысль он высказал».
– Слава.
– Чего?
– Неужели все действительно кончено? Все двадцать лет я думал, что все-таки для чего-то мы живем. Что еще что-то может быть в будущем. Но сегодня, я вдруг осознал, что все это пустое. Что мы лишь глупо цепляемся за давно закончившуюся жизнь, но лишь продолжаем болезненную агонию. А зачем?