Немало удивившись, я вышел. Кто бы это мог быть? Ждать ответа пришлось недолго.
Е-мое! Во двор въезжала кавалькада конных.
Впереди — двое ратников в сверкающих кольчугах, за ними на коне грузно восседал Федор Кучецкой, а уж дальше свита — несколько бояр. Замыкала колонну четверка ратников.
Бояре из свиты шустро соскочили с коней, поддержали стремя и помогли спуститься с коня Федору. Хм, он и сам обычно проделывал это неплохо. На публику играет, видно. Черт, а у меня и сбитня нет, вино только.
Пока бояре оправляли шубу на Федоре, я метнулся в избу, налил вина в трофейную чашу и вынес. Мы пошли навстречу друг другу.
— Здравствуй, Федор!
— И тебе здоровья и удачи, Георгий!
Федор принял чашу, не спеша осушил, крякнул от удовольствия. Он уже собрался вернуть мне чашу, но она неожиданно привлекла его внимание — Кучецкой залюбовался чеканкой и резьбой по краю чаши. Видимо, понравилась.
— Прими от меня в дар чашу сию, вижу — по нраву тебе она.
Федор кивнул и, не оглядываясь, протянул руку с чашей назад. Боярин из свиты принял ее.
— В первый раз я у тебя. Государь с поручением посылал в Коломну. Думаю — дай заеду к побратиму. Подъезжаю, а у тебя тут уж острог целый. Тын, избы, конюшни. Пойдем-ка, покажешь свое хозяйство.
Мы пошли по территории усадьбы. Я шепнул Федьке:
— Быстро кабанчика на вертел, стол готовь! Федька-заноза кивнул и исчез.
— Это у тебя что тут?
— Баня.
— А это?
— Вторая конюшня.
В это время послышалась частая стрельба. Охрана Кучецкого за сабли схватилась, бояре начали встревоженно оглядываться.
Я их успокоил:
— Да это мои хлопцы стреляют, руку да глаз набивают.
— Молодец!
— А что это за лесенка на сосну?
— Вместо вышки смотровой — покамест ее сделаю, с сосны холопы боевые наблюдение ведут, дозорный денно и нощно за местностью бдит.
— Гляди-ка! — удивился Кучецкой. — У тебя тут прямо как на заставе.
— Жизнь заставила. Недавно татары заставу нашу на порубежье вырезали, прорвались в эти места да усадьбу боярыни Василисы Куракиной, грабить начали; людей ее многих побив, избы пожгли.
— И что? — встрепенулся Кучецкой.
— Федор, десятник мой, пожар ночью узрел. Поднял я людей своих да татар — в сабли. Ни один не ушел.
Федор неожиданно хлопнул себя по ляжкам — так что накинутая на плечи шуба упала. Боярин поднял и попытался снова накинуть ее князю на плечи. Кучецкой нетерпеливо передернул плечами:
— Оставь, мешает.
И в самом деле — перед кем красоваться? Здесь не первопрестольная.
— Так это, значит, ты?
— Что я?
— Ты отряд татарский побил?
— Выходит, я.
— А мы понять не можем, куда они могли деться? Как заставу вырезали, мы тревогу по службе береговой объявили, коломенское ополчение поднялось, заставы усилили, чтобы татар назад в Дикое поле с полоном не выпустить. Нигде татар тех нет, ну как сквозь землю провалились! А ларчик-то просто открывался!