Я вынуждена зажать рот рукой. Понимаю, конечно, что коро-ул — это всего-навсего «чёрные горы», но ничего не могу с собой поделать.
— А мы-то там откуда появимся? — спрашивает Онхновч.
— Отсюда, — Азамат отмечает область по другую сторону Ахмадула, — отсюда, — они рисует стрелки от столицы и от моего дома к верховьям какой-то большой безымянной реки, вытекающей из того самого болота, — отсюда, — он обводит Короул, — и отсюда, — последняя стрелка ведёт от Сирия вверх по течению Сиримирна. — Ну и из космоса, конечно.
— Интересно, — хмыкает толстяк, — а нас Короул, по-твоему, примет?
— С нами боги, — пожимает плечами Азамат. — Имеет смысл хотя бы попытаться…
— Да вот прям так сирияне и стали нам помогать! — перебивает его сухарь. — Они скажут, мол, сами кашу заварили, сами и расхлёбывайте!
— Мне не скажут, — как-то зловеще усмехается Азамат.
— Это почему? — удивляется толстяк. — Они никогда столичные инициативы не поддерживают.
— Потому, — нравоучительно говорит Онхновч, — что Азамат сириянских женщин ценой собственной красоты спас. Они ему на две жизни вперёд должны теперь.
Народ замолкает, осваиваясь с этой мыслью.
— Вот же ж шакал! — выпаливает толстяк. Азамат раскатисто хохочет.
— Ну ладно, — продолжает обсуждение Эцаган после того, как все просмеялись. — Я вот чего не понимаю, капитан, а почему вы думаете, что джингоши не догадаются, что мы хотим их окружить? Допустим, они не знают, что Сирий вам должен, но всё равно ведь могут перестраховаться. Да и место тут очевидно окружённое, хоть у них там и база…
Азамат снова тянется к карте, чтобы объяснить свою позицию. Ему довольно неудобно каждый раз для этого перегибаться через меня, так что я решаю облегчить ему задачу.
— Я тебе ещё нужна тут? — спрашиваю. — Может, я пойду?
— Ты мне всегда нужна, — улыбается он. — Но можешь идти отдыхать, от тебя нам вряд ли ещё что-то понадобится. Когда ещё народ соберётся, проводишь их сюда, хорошо?
Я целую его в щёку к негодованию моралиста и покидаю третий этаж.
Новые гости не заставили себя долго ждать. Где-нибудь через час прибыл унгуц, а в нём Унгуц, а на заднем сиденье наш духовник.
Оба с интересом оглядывают дом и — один величественно, другой прихрамывая, — шествуют в гостиную, где и оседают.
— Вообще, — говорю, — все наверху, обсуждают, что делать будут… Вы не хотите присоединиться?
Ажгдийдимидин мотает головой, а Унгуц только отмахивается.
— Пусть мальчики поиграют, — говорит он. Потом добавляет, как бы задним числом: — да и Азамату мешать не стоит, — и подмигивает духовнику. Тот укоризненно сдвигает брови.