— Лизонька, я думаю, что как ты сделаешь, так и хорошо. В дарёной вещи твоё отношение проявляется, а не его самомнение, так что тут тебе решать. Раз ты считаешь его достаточно красивым, чтобы в эдакое пламя одевать, другие пусть завидуют. Но это, конечно, сильно… и драконы, не трава какая-нибудь… чего это тебя на драконов понесло вдруг?
Пожимаю плечами.
— Мне всегда смешно, когда всякие щуплые подростки ходят все в драконах и тиграх на всех местах. А Азамат — он такой большой и сильный, такой крутой, ну и мне хочется правильно акценты расставить. Я хочу сказать, если уж он не будет носить такие выразительные узоры, то всем остальным тем более не подобает.
Унгуц кивает мне благосклонно.
— Тоже логика. И всё-таки бусины на куртку… Я понимаю, ожерелье бы сделала или рубашку парадную расшила… А то даже для вас дороговато, мне кажется.
— Ой, да у меня этих бусин! А кончится, попрошу маму купить, на земле они страшно дешёвые. На два хёра можно полкило набрать.
— Вот оно как, — удивляется Старейшина. — Ну тогда тебе, конечно, сами боги велели этим пользоваться. У нас-то бусины вручную делают, а это очень трудная и кропотливая работа, вот и стоят они кучу денег. А импортные редко привозят…
Ближе к вечеру является мой клуб. Я немедленно хвастаюсь всем свежевышитой курточкой. У Эцагана и Оривы реакция одна: «Ой, бусины! И не жалко денег?!» Орешница несколько более сдержана и даже говорит пару комплиментов моей вышивке прежде чем страдальчески вздохнуть, дескать, мне бы хоть столько бисера, уж я бы развышивалась…
Я щедрым жестом отдаю ей одну из коробочек, ту, где всякого разного понамешено, от каких-то старых бус. Это приводит всех в бурный экстаз, и в этом состоянии мы стремительно плетём начатые позавчера гобелены до посинения.
Из детского клуба приходит Ирих, и я тут же кидаюсь к ней с расспросами.
— А ты правда меня боялась из-за того, что у меня глаза голубые?
— Чуть-чуть, — смущается она.
— А почему? Вот, волос моих никто же не боится!
— Потому что у тёти-грозы синие глаза, — мямлит она.
В моём представлении о муданжском пантеоне никакой тёти-грозы не обнаруживается, так что приходится просить помощь зала.
— Укун-Танив знаю, Укун-Тингир знаю, громовую птицу знаю… и кто из них тётя-гроза?
— Никто! — смеётся Орешница. — Тётя-гроза живёт в синих тучах, и от неё происходят молнии и гром. А непослушные дети от неё получают уколы в пальцы.
— Когда током бьёт, — поясняет образованный Эцаган.
— Ах вот оно что… Но теперь-то ты знаешь, что я не тётя-гроза? — на всякий случай спрашиваю у Ирих.