А когда я кончил, Майя подошла ко мне сзади и тихонько толкнула мордой: она была готова тронуться в путь. Другой такой охотницы к перемене мест я не видел.
— Ладно, голубушка, — сказал я, — но только теперь и мне пора поесть.
Я нащупал письмо и, удостоверившись, что оно на месте, вскочил в седло, и поскакал по берегу, а потом по залитой лунным светом дороге в Брей.
Когда я открыл дверь трактира под вывеской «Чёрный боров», свет и дым ударили мне в лицо. Кое-кто из тех, кто сидел в трактире, обернулся посмотреть, кто вошёл.
Разношёрстная компания: надменные лица мелкопоместных дворян, задубевшие лица фермеров-посредников, измождённые лица простых крестьян. Молоденькая служанка за стойкой сверкнула глазами, увидев меня. В полной тишине я вошёл в трактир. Хозяин опомнился первым: когда я подошёл к стойке, тощее лицо с ввалившимися щеками выглянуло из гроба его души.
— Вечер, сударь…
— Вечер, — отвечал я.
Мне было душно в этой комнате с низко нависшими балками. Вот она, Ирландия накануне восстания, и, чем ближе к Дублину, тем сильнее запах пороха; в эти дни мало кто доверял своим друзьям, не говоря уж о чужих. Повернувшись спиной ко всем этим лицам, я бросил на стойку серебро.
— Кружку вашего эля, хозяин, и кусок-другой мяса, я умираю с голоду.
— Слушаю, сударь…
Он наклонился к бочонку, наполняя пенную кружку.
— Би́дди, голубка, порцию мяса молодому джентльмену, да поторапливайся.
— Сию минуту!
Хозяин пододвинул мне кружку.
— Издалека?
— Эннискорти.
— Ты родом оттуда, сынок?
Я глянул через плечо. Пожилой мужчина с посиневшим и одутловатым лицом, нижние веки обвисли — он походил на человека, в которого ударила молния.
— Нет, сударь, проездом.
— Хорошая у тебя кобыла, честное слово, — сказал другой.
Это был толстый фермер, я решил, что он владеет небольшим участком земли.
— Верно, он заплатил за неё хорошую цену, — засмеялся его собутыльник.
Напряжённость исчезла. Это всегда так бывает, если войдёшь себе тихо и скромно. Мало-помалу все оттаивают.
— Она у меня от отца, — сказал я, — за деньги её не купить.
— Солдаты, юноша, на это не посмотрят! — вскричал хозяин.
— Солдаты?
Кто-то крикнул из угла:
— За пять миль от Дублина английские драгуны всех лошадей отбирают, дадут тебе золотую гинею, и сабли вон, если ты что-нибудь скажешь.
— Куда ты едешь? — шепнул крестьянин, стоявший рядом со мной.
— В Дублин, — сказал я. — Драгуны меня не остановят.
— Удачи тебе, сынок, мне твоя смелость по нутру, только эту кобылу ты до Дублина не доведёшь, так и знай.
Я отпил глоток эля; когда пьёшь, надо помнить, что вкус чувствуешь на язык, а крепость — на желудок. На полный желудок эль тебе в помощь, а на пустой — до виселицы доведёт. Так, бывало, говаривал мой отец.