– Светочка, вы ведь не будете предавать огласке все эти факты? – елейным голоском осведомилась Нина Афанасьевна. – Прошу вас, не делайте этого, не навредите Григорию Ивановичу. Да и кому нужна эта правда, она только убивает.
Ухтомина ответила:
– Нина Афанасьевна, я всегда придерживалась точки зрения, что истина не может убить. Наоборот, она помогает жить…
– Вы ошибаетесь, – Ватутина с мольбой взглянула на Светлану. – Вы еще молоды и наивны, Светочка, правда жестокая штука. Ведь вы понимаете, что Григорий Иванович формально совершил должностное преступление, но он не мог иначе. И самое ужасное, что он единственный, кто понесет за это наказание. Генриха Безбородько уже десять лет как нет в живых, а ведь именно он был инициатором всего. Того начальника, который заставил Гришу подписать ложные выводы, тоже давно прибрала к себе земля. Вы же добрая девочка, я знаю…
– Перестань, прошу тебя, Нина, – отмахнулся от нее Ватутин. – Светлана имеет полное право поступить так, как считает нужным. Я и сам намеревался рассказать обо всем перед тем… В общем, это и не так важно. Мне надоело, Нина, притворство и ложь, вот что стало составной частью моей жизни. И на старости лет, перед самым концом, хочется вздохнуть полной грудью. И будь что будет. Мне плевать на позор, пусть все знают правду. А именно, что Владимир Стаховский и Кирилл Безбородько совершили это преступление вкупе с Федором Таранцевым.
– Тебе не жаль ни себя, Гриша, ни наших дочерей, ни наших внуков, – зло произнесла Нина Афанасьевна.
– Я уже принял решение, – жестко ответил Ватутин. – Нина, даже если бы Светлана не приехала в Усть-Кремчужный и не докопалась бы до всего, я бы рано или поздно предал истину огласке. Извини, Нина, но другого выхода нет…
– Ты всегда, да, всегда был эгоистом, Гриша! Никогда не соглашался со мной, хотя понимал, что я права, – заплакала Нина Афанасьевна. Слезы градом покатились по ее лицу, покрытому косметической маской. Ватутина, поднявшись из кресла, вышла из комнаты. На пороге, остановившись, она сказала: – Светлана, я думаю, что вам лучше покинуть наш дом…
– Что ты такое говоришь! – возмутился Григорий Иванович. – Она имеет полное право оставаться в нашей квартире, сколько ей надо…
Заголосив, Нина Афанасьевна ушла, хлопнув дверью. Григорий Иванович с мольбой посмотрел на Светлану:
– Вы уж простите меня и жену за эту сцену, но по-другому и быть не могло. Она переживает, очень переживает и боится. В особенности того, что я попаду в тюрьму. Не думаю, что это случится. Кому я нужен, старый и больной… Мне осталось недолго, вы же знаете, Светлана. К тому времени, когда разгорится скандал, меня не будет в живых. И Нина останется одна. Она сильная, все выдержит…