– Это все ты, – прошипел он, – ты, старая маразматичка! Сделала моего сына калекой, а теперь мечтаешь отобрать его у меня. У нас все было так хорошо – без тебя! И вот ты возникла, как привидение! Забыла, что я велел тебе? Ты не имеешь права приближаться к нему! Он – только мой, усекла это?
– Оставь ее в покое! – закричал Дима. – Не трогай ее!
Деканозов, словно не слыша крики подростка, со всего размаха ударил женщину по лицу. Люба вскрикнула, у нее из глаз брызнули слезы, потекла кровь из рассеченной губы. Дима бросился на отца, вцепился ему в руку.
– Не смей ее бить, негодяй! – закричал он. – Как ты можешь!
Стряхнув мальчишку, Деканозов обратился к телохранителям:
– Увезти его в машину. Немедленно! В Константинове я поговорю с тобой, Дмитрий. А теперь вернемся к тебе…
Он обратился к бывшей жене, которая, прижав руки к кровоточащему лицу, сидела на полу. Деканозов схватил ее, как куклу, и заорал:
– Ты нарушила обещание, Люба, и должна понести за это наказание!
Деканозов вернулся в машину через полчаса. Тяжело дыша, он приказал телохранителям:
– Сделайте все, как я говорил. Быстро, чисто и без следов. А ты, – обратился он к Дмитрию, который пытался что-то сказать, – заткнись. Поехали, – бросил он шоферу.
Всю дорогу до особняка Деканозов молчал, уставившись в окно лимузина. Дима чувствовал, что для него рухнул весь мир. Он обрел мать и снова потерял ее. И виноват в этом его отец.
– Что ты сделал с ней и с Сашей? – спросил Дима, когда они въехали на территорию поместья. – Ты причинил им боль? Что ты приказал своим молодчикам?
Константин Константинович, повернувшись к сыну, ударил его, затем еще раз. И еще. Дима не мог поверить – отец поднял на него руку!
– Ты подвергаешься домашнему аресту. До конца недели, – злобно произнес Деканозов. – Тебе запрещено выходить из своей комнаты. Учти, я не шучу, Дмитрий. Ты попытался обмануть меня.
– Но ты сам обманывал меня, зачем сказал мне, что мама умерла? Как ты мог, я верил тебе…
Деканозов усмехнулся:
– Я имею на это право. Я твой отец. И запомни, у тебя не было матери и не будет. Эта старая алкоголичка не мать тебе.
– Что ты сделаешь с ней! – закричал Дима. – Ты не посмеешь причинить ей боль! Как же я ненавижу тебя!
Деканозов еще раз ударил сына, испытав при этом странное наслаждение. Мальчишка отбился от рук, его нужно привести в чувство. Жена и прислуга, которые поняли, что лучше всего не вмешиваться в конфликт отца и сына, попрятались по своим норам. Деканозов, схватив кресло, в котором сидел Дима, покатил его к комнате подростка, втолкнул внутрь, захлопнул дверь и повернул ключ на три оборота.