— Понимаешь, сынок, овцы — это животные, которых называют домашними. Так же, как и собак. Так вот, мы умеем приручать овец и собак, чтобы они охраняли этих овец. Но там, где нужно что-либо предпринять, если случится нечто неожиданное, необходим человек.
— Вот здорово, папа, — сказал тогда он, опираясь на огромный посох. — Тогда почему же вы не приручите человека?
Отец рассмеялся.
— Что ж, есть люди, которые пытаются это сделать, — сказал он, глядя вдаль, за холмы. Голос его стал жестким. — И это у них получается все лучше и лучше. Единственная трудность заключается в том, что стоит только приручить человека, как он уже и в пастухи не годится. Прирученный человек становится глупым и ко всему безразличным. Не жди тогда уже от него пользы. Ему на все наплевать.
Именно в этом, как понял потом Гаромма, и заключалась вся трудность задачи. Слуга Безопасности по самой природе своих обязанностей не может быть прирученным животным. Не раз и не два он пробовал поставить людей-овчарок во главе Службы Безопасности, но они не соответствовали должности и их приходилось заменять обычными людьми. Но через год, три года, пять лет эти люди неизбежно вступали в борьбу за верховную власть и их, к великому сожалению, приходилось уничтожать.
Так же, как придется уничтожить и нынешнего Слугу Безопасности. Единственное, что сейчас волновало Гаромму — дьявольская полезность этого человека. Приходилось так рассчитать время для подобной акции, чтобы как можно дольше продлить функционирование этой редкостно одаренной личности, которая в совершенстве выполняла свои обязанности, и которую все-таки приходилось убирать в тот момент, когда опасность ее перевесила ценность. И поскольку при надлежащем человеке, занимающем эту должность, опасность существовала с самого начала, следить за весами нужно было очень внимательно и непрестанно… Гаромма тяжело вздохнул. Эта проблема фактически являлась единственной неприятностью в мире, который по сути своей был сконструирован им таким образом, чтобы доставлять ему радость. Она всегда неотлучно преследовала его, даже во сне. А прошлая ночь вообще была сплошным кошмаром.
Моддо снова прикоснулся к его колену. Гаромма встрепенулся и одарил его благодарной улыбкой. Забываться не следовало никогда. Толпы остались позади. Перед ним плавно распахнулись огромные металлические ворота Центра Воспитания, и машина с грохотом проехала внутрь. Как только моторизованная полиция с форсом отъехала в сторону, ее функции перешли к вооруженным охранникам Центра, одетым в хрустящие белые мундиры. Гаромма с помощью обеспокоенного Моддо выкарабкался из машины под оглушительные, волнующие звуки Гимна Человечества, исполняемого хором Центра в сопровождении оркестра Центра: