Вскоре лес начал редеть, и наконец показалась поляна, за которой, облитый разгоревшимся рассветом, белел знакомый коттедж.
— Стой, серия! — велел Суровцев, и аппарат послушно остановился.
Суровцев спрыгнул с платформы на траву, прихваченную утренним инеем, и побежал к дому, махнув рукой машине, чтобы она возвращалась в лес.
До восьми оставалось совсем немного.
Дверь в комнату Акима Ксенофонтовича оказалась прикрытой. Суровцев осторожно постучал в филенку — пластик скрадывал звук, потом подергал ручку — дверь не поддавалась. Он переметнулся к окну, заглянул в комнату. Аксен, разметавшись, спал на диване. Клетчатый плед сполз на пол.
Видимо, Петрашевский лег спать совсем недавно — на тумбочке в изголовье еще дымилась чашка чаю или кофе.
Суровцев забарабанил в окно, но Аким Ксенофонтович даже не пошевелился.
Тогда Иван обернул руку курткой и высадил стекло. Осколки со звоном посыпались внутрь, на пол комнаты. Он перелез через подоконник, подошел к постели и затряс Акима Ксенофонтовича за плечо:
— Вставайте, шеф!
Петрашевский никак не мог прийти в себя, и Суровцев понял, что нужно любыми средствами как можно быстрее вывести его из этого состояния. Иначе Аким Ксенофонтович просто не сумеет сразу воспринять цепь умозаключений и лавину формул, которую Ивану не терпелось опрокинуть на него.
— В Зеленом городке высадились космические пришельцы, — громко произнес Суровцев.
Петрашевский сел.
— Голубчик, глотните роды… — сказал он сиплым после сна голосом, протирая глаза.
«Клюнуло!» — отметил Суровцев.
— Я на одном из пришельцев только что приехал сюда верхом, — продолжал он.
— Разве вы не спали в соседней комнате?
— Я всю ночь провел в тайге.
— Ясное дело, в тайге, где же еще? А я за расчетами, только бесплодными… А сейчас, батенька, идите-ка к себе и отдыхайте как следует, поскольку спешить нам, увы, некуда. Вы переутомились, на вас лица нет…
— Вот-вот, переутомился! В этом самом переутомлении — вся суть!..
Иван схватил Петрашевского за руку и выпалил:
— Аким Ксенофонтович! Вчерашней загадки Тобора больше не существует!..
Петрашевский посмотрел на его взволнованное лицо и произнес:
— Ну-ка, голубчик, — давайте по порядку. Да поживее.
Суровцев вытащил из кармана калькулятор и, перемежая рассказ формулами, вызываемыми на мембране счетно-решающего устройства, принялся излагать свое открытие.
Аким Ксенофонтович сосредоточенно слушал, опустив босые ноги на пол. Поначалу он поглядывал на своего молодого заместителя скептически, заполняя своим скептическим «гм-гм» каждую паузу, однако быстро проникся железной логикой вывода и, когда Иван умолк, воскликнул: