Несколько осторожных, ювелирно точных движений — и Тобор оторвался от земли и двинулся вверх по стене.
Теперь главную опасность представлял для него ветер, направление и силу которого в каждый последующий миг предугадать было невозможно.
Это было в высшей степени опасное предприятие: Тобора могло погубить одно-единственное неверное движение. Для него, не защищенного обычным панцирем и полем, падение на алмазные шипы означало мгновенную смерть. Белковый, конечно, осознавал это, тем не менее он упорно продолжал пядь за пядью продвигаться вверх.
— А вы говорите — Тобор осторожничает, — бросил Петрашевский, обращаясь к альпинисту.
— Но какова память! — восхищенно воскликнул на весь зал альпинист. — Он запомнил каждое движение, которое я хоть раз показал ему.
— Не память, батенька, а запоминающее устройство, — буркнул Аким Ксенофонтович, наблюдая замедленные движения щупалец Тобора.
«Похоже, меня поразила та же болезнь, что и Тобора, — подумал Суровцев, преодолевая подступающую дремоту. — Сонная одурь какая-то…»
В попытке сосредоточиться он на несколько секунд прикрыл глаза, представил себе осеннюю тайгу, широко раскинувшуюся там, за куполом сферозала.
Открыв глаза, Суровцев увидел, что Тобор достиг верхушки стены.
Полоса острых шипов по другую сторону стены была построена с таким расчетом, что белковый мог перескочить через нее, лишь напрягши до предела все без исключения мышцы.
В чем-чем, а уж в прыжках своего воспитанника Суровцев был уверен. Этот вид перемещения в пространстве был отработан на учебных полигонах института, как говорится, на совесть.
…В том, что прыжки — вовсе не такая простая штука, как кажется на первый взгляд, молодой специалист Иван Суровцев убедился довольно скоро. Выяснилось, что нет на свете хитрее такой вещи, как научить прыгать разумную белковую систему, которая слушается тебя с первого раза. Нет, не просто прыгать — правильно прыгать. Ну хорошо. А что же это значит — правильно прыгать?..
Весь опыт прыгающих земных существ пришлось пустить в ход. Весь — от тушканчкка до кенгуру. В ИСС изучали строение волокон их мышц, угол прыжка, стартовую скорость, дальность полета — да мало ли что еще!
В те времена, когда Тобора учили прыгать, первое место на стеллажах институтских лабораторий занимали бесчисленные рулоны пленок. На километрах лент были запечатлены разнообразные существа, либо распластавшиеся в прыжке, либо готовящиеся к нему, либо уже приземлившиеся…
Суровцев, как и его коллеги, часто задумывался над утраченным секретом античных стадионов, тайной сверхдальнего прыжка, которой владели тогдашние легкоатлеты.