Лиллиан поняла, что последует на сей раз.
Все же она встала и взглянула на Чада: высокий и красивый, он был копией Рая, только чуть помоложе.
— Привет, Чад, рада встрече с вами.
Ракель моментально продолжила:
— Да, Чад, не сомневаюсь, что она рада встрече с тобой. Лиллиан так редко видит мужчин. — И она фыркнула, наблюдая, как краска заливает щеки сестры. — А наша бабушка все пытается сделать Лиллиан более представительной. То ставит ей пластинки на зубы, чтобы их выправить, то затевает хирургическую операцию, чтобы выпрямить нос… А она послушно следует всем указаниям Евгении, стараясь обрести манеры бесчувственного манекена, каким мечтает быть.
Взгляд Лиллиан метался от Чада к сестре.
— Ракель, это…
— Беда в том, — продолжала Ракель, и голос ее становился все громче, — что Лиллиан никогда не сумеет стать такой, какой хочет ее видеть бабушка. И все потому, что наш папочка завязал романчик в том же году, когда женился на моей матери. И на свет появилась Лиллиан.
Лиллиан вскрикнула, но Ракель продолжала:
— Таким образом, мне, по сути дела единственному ребенку, постоянно приходилось терпеть старшую сводную сестру. — И Ракель расхохоталась, видя смущение Лиллиан.
До Лиллиан не доходил смысл слов Ракель, но было очевидно, что та пребывала в такой ярости, что была готова разодрать сестру на части. Лиллиан никогда не умела противостоять Ракель. И она тихо попыталась вставить:
— Может быть, нам лучше поговорить наедине…
От этого предложения ее сестра снова взорвалась:
— Нам лучше говорить при всех, ты, маленькая ханжа. Ты же приехала только потому, что тебя прислала Евгения. Хочет через тебя напугать Меня тем, что лишит денег, ведь так? Ты приехала, мечтая о том, чтобы бабушка из благодарности полюбила бы и тебя! — И уверенно добавила: — Только этого не произойдет никогда.
Наступила напряженная тишина. Тогда заговорил Чад:
— Черт, Роки, довольно. — Он коснулся ее руки, но она отшвырнула ее и прошипела:
— Нет, не довольно.
От ужаса Лиллиан была не в состоянии произнести ни слова. Она не верила своим ушам.
Сестра так сильно изменилась… она стала еще хуже. У Лиллиан перехватило дыхание.
— Кто-то должен был сообщить тебе правду и поставить тебя на место, — продолжала Ракель. — Но если бы ты это знала, то у бабули не было бы такой необыкновенно преданной внучки. Никто не говорил тебе, что ты — папочкин выродок и что он потребовал, чтобы мама вырастила тебя как свою собственную дочь, а иначе бы он не женился на ней.
Лиллиан так потрясли слова сестры, что она лишь озадаченно спросила:
— Что?