Наконец из хижины Большого совета показался в сопровождении Мбопы сам Чака. Размеренным шагом он величаво подошел к «трону». Среди собравшихся воцарилось гробовое молчание. На Чаке было парадное одеяние полководца, но вместо щита и ассегая только маленькое копье с короткой темно-красной ручкой из железного дерева, отличавшегося причудливой окраской. Некоторые утверждают, что ручка делалась из ум-нцака — дерева вождей, но оно светло-красного цвета. Когда Чака прошел примерно полпути от хижины к дереву, все собравшиеся безо всякой команды поднялись с такой синхронностью, как если бы ими управлял некий механизм. Затем, подняв правую руку, они четко и громко провозгласили:
«Байете!» Казалось, будто тишину утра нарушил сильный взрыв.
После жеста, сопровождавшего возглас «Байете!», толпа не двигалась, пока Чака не опустился на циновки. Тогда собравшиеся сели на корточки и начали выкрикивать такие славословия: «Могучий слои, растоптавший своих врагов! Лев среди львов, пожравший сынов Звиде, Чака! Тот, кто сварил Нтомбази в горшке, который она предназначала для него! Телок, забравшийся на хижину Нтомбази! Небо (Зулу), поразившее ндвандве ударом, нанесенным неведомо откуда! Гром небесный потряс их, и они не слышат более мычания своих коров, ибо коровы эти мычат ныне только в нашем Булавайо. Чака, чья тысяченожка пожрала пепета у Описвени! Могучий бык, заставивший умолкнуть множество мычащих телок, насытив их жвачкой удовлетворения. Сигиди! Нодумехлези!»
Мбопа поднял руку, и имбонги умолкли. Один из индуна вывел вперед первых тяжущихся. Это были два главных пастуха королевских стад — они пасли скот в опустошенной части Натала. Каждый обвинял другого в том, что тот забрался на чужое пастбище и вызвал серьезные столкновения между подчиненными пастухами. Чака приказал обоим разъяснить, где проходят границы их участков, и установил, что оба они претендовали на одну и ту же территорию. Тогда он предложил первому поклясться, что будет справедливо, если король признает границы, указанные им. Пастух торжественно поклялся своей сестрой. Повернувшись ко второму главному пастуху, Чака получил от него такое же заверение.
— Хорошо! — сказал Чака. — А теперь вы оба, со всеми подчиненными и скотом, поменяетесь участками. Из ваших же слов видно, что между ними останется обширное свободное пространство. Любой, кто посягнет на него, станет есть землю. Я сказал.
— С неба громит мудрость, — хором провозгласили советники. — Благодарите его!
— Баба! Нкоси! — подняв правую руку, ответили оба тяжущихся и удалились с выражением недоумения на лице, стараясь понять, что же все-таки принесет им это соломоново решение.