Таковы были мечты Чаки, которыми он поделился с Мбопой и Пампатой. Между тем Мкабайи не давала покоя Дингаану и Мхлангане. Используя весь свой яд, она неустанно призывала их собраться с духом и убить сводного брата. Оба они не раз отправлялись в Дукузу, чтобы действовать. Но, увидев атлетически сложенного колосса, с его сверлящим взором, они всякий раз чувствовали, что кровь их превращается в воду, а мужество замерзает. «Он грозен!», — шептали они и возвращались домой. Один, без стражи, без оружия, Чака продолжал внушать им ужас, хотя под кароссами у них были спрятаны укороченные ассегаи.
Снова и снова Пампата выговаривала Чаке за то, что он отказался от стражи. Премьер-министр Нгомаан умело поддерживал ее.
— Безумие превращать себя в мишень для врагов, — говорил он.
— А кто мои враги? — спрашивал Чака.
— Кто знает? — говорила Пампата. — Всякий, кто затаил обиду, честолюбец, стремящийся занять твое место, или человек, который боится тебя. Любой из них может стать твоим убийцей.
Чака смеялся.
— Мои братья не честолюбивы. Дингаан — тряпка и ни о чем, кроме женщин, не думает, а Мхлангана — слишком честный воин, чтобы замышлять что-либо против меня. К тому же я хорошо отношусь к ним — зачем же им меня убивать?
— А Мбопа?
— Он слишком напуган, чтобы действовать. Да и к чему ему вредить мне, когда я столько для него сделал?
— Возможно, кто-нибудь подстрекает твоих братьев и Мбопу. Говорит им, что вслед за другими ты убьешь и их. А страх придает отчаяние, как ничто другое.
— Кто же может подстрекать их?
— Сердце Мкабайи полно ненависти.
— Это ядовитая старая жаба, но весь яд у нее в языке, а сердце чистое. Вспомни, как она поносила беднягу Мгобози, но когда в день великого «вынюхивания» ей показалось, что он обречен, по лицу ее потекли слезы.
— И все-таки она ненавидит тебя. За убийства после смерти «нашей матери», когда ты погрузился во мрак.
— Но я уже вышел из «мрака». И ты это знаешь, Пампата.
— Верно. Но раз зажженный огонь не гаснет, пока есть топливо. А страх — топливо легко воспламеняющееся.
— Откуда ты все это знаешь, Пампата? Ну, вот насчет Мкабайи?
— Есть вещи, которые мы, женщины, узнаем сердцем, и слова тут не нужны.
— Хорошо, так что же я должен по-твоему сделать?
— Убей Мкабайи и Мбопу, а Дингаана и Мхлангану отправь в изгнание.
— Что! Убить сестру отца и моего личного слугу! Никогда я не наложу руку на родных или слуг.
Мхлангана, Дингаан, Мбопа! Последнее время они что-то слишком часто бывали вместе, и Чака стал задумываться над этим. Но он все еще не замечал никакой вины за своими братьями. В ночь на 21 сентября 1828 года он видел страшные сны. Снилось ему, что он мертв, а Мбопа служит другому королю! Проснувшись, он рассказал сон гаремной болтушке, с которой провел ночь. Она же час спустя поведала обо всем Мбопе. На него это подействовало как набат. Мбопа принялся точить оружие.