Таги Деморт, считался самым ближайшим сподвижником Растела Ботиче, его правой рукой и фигурально распоряжался в Сопле во время отсутствие герцога. К тому же являлся самым опытным Эль-Митоланом из четырех здесь проживающих. Но фактически и он ничего не решал, а практически давно и навсегда устранился от любых дел, проблем, заговоров или мероприятий. На данный момент здесь внизу проживало тринадцать сорфитов, и двадцать два таги, те самые остатки маленькой армии, которые три года назад спешно эвакуировались в это неприступное место при атаке королевских войск на тайный подземный город. Но если раньше любой из соратников герцога мог выходить на поверхность, то теперь они все оказались узниками обстоятельств. Выбраться из пронизанной сотнями переходов Подошвы Сопла — никто из них не мог.
Как не мог вывести их обратно и сам Растел Ботиче. А может и не хотел. А может и не пробовал. Хотя не раз заявлял, что работает в этом направлении. Но ему уже никто давно не верил, и каждый пытался скрасить свое существование насколько хватало фантазий. Кто впал в болезненную апатию, кто упражнялся в воинском искусстве или составлении заговоров, а кто увлекся разнообразными хобби и живописью.
Таги Деморт занялся скульптурой и вырезанием по камню. Благо, что мягкого туфа нашлось до удивления много в самом верхнем, но и самом горячем уровне. Как он там выдерживал в жаре, вызывало искреннее недоумение у всех, но скорей всего именно по причине полного покоя и неприкосновенности угрюмый скульптор выжрал себе такое место для работы.
Но уже в который раз его и там достала настырная и нагловатая человеческая самка.
Причем ворвалась она к нему с оружием в руке:
— Сколько такое будет продолжаться?! — возопила она еще изнутри длинного коридора, и сто сорока летний таги, понявший, что работать ему больше не придется, со вздохом отложил в сторону молоток и резец:
— Чего ты орешь, словно некормленая корова? И оружием в меня тыкать не надо, сразу бей по шее.
Его маленькая фигурка изогнулась в сторону, открывая и так слабую шейку. Но Мальвика нисколько не смутилась, продолжая вести себя агрессивно и нахраписто:
— Жить ему надоело! Ха! Ты лучше о своих детях и супруге вспомни! Как им там без тебя живется?
— Помолчи лучше…
— А что так? В тишине о своей несчастной участи лучше плачется? Да?
— Наверху предателей никто не ждет…
— Вот старый дурак! Так ведь даже в тюрьме тебе и то лучше будет: с детьми хоть видеться будешь, когда они тебе сухарики с передачей приносить станут.
Сокамерники иногда хоть меняться будут. На прогулку, небось, под ясное небо тоже выведут.