Товарищ Маслаков оказался малорослым, но жилистым мужчиной с целым набором каких-то значков на лацканах пиджачка, лет ему было явно под шестьдесят. Он привстал от стола и по офицерски прищелкнул каблуками.
- Так точно, товарищ Бригадир!
- Вольно, комиссар. Вот и вся бригада. - подвел итог знакомству Бригадир. - В случае ударной работы, Григорий, вы закончите недели за три. А может и раньше. Вопросы есть? Только глупых не задавай. По делу.
Спросить о чем-нибудь надо было - чтоб выразить свою покорность, а буйство будет пресечено. Как то уже было продемонстрировано. Буйствовать рано, понял Гриша.
- Когда письмо можно написать? - спросил Гриша.
- Хоть сейчас. - Бринадир тут же подал папку, в которой оказались шариковый карандаш, бумага и конверт. - Позавтракай, напиши письмо и - в забой! Сегодня будешь работать в паре с Ложкиным. Климов и Маслаков на откатке породы. Рогожин - на подмене.
Бригадир и охранник поднялись по лестнице наверх. Потолочный люк не закрывали и из него опускался вниз свежий сырой воздух.
Гриша присел к столу. Завтрак проходил в тяжелом молчании, хотя, как и обещалось - питание оказалось обильным: макароны по флотски, вареные яйца, хлеб с маслом и чай. Ели угрюмо и много, не подымая голов от железных мисок. Только Климов продолжал в пятый раз перечитывать письмо от жены. Гриша уже понимал, что его новые товарищи приняли навязанные условия, а только что минувшая вспыщка Ложкина была лишь отчаянной попыткой проявления характера - совершенно очевидно, что охраны наверху было достаточно, чтоб присечь любую попытку к бегству.
Да это же Балтийск! - осенило Гришу - Балтийск, ООС с небольшими нюансами!
Когда принялись за чай, Климов уже дочитал письмо в шестой раз и радостно сообщил.
- Порядок у меня дома, мужики! От жены письмо! Передали, как и обещали! Так что закончим работу и все будет в ладах!
- Дурак. - в тарелку с макаронами по флотски ответил Ложкин.
Климов обиженно вскинул голову.
- А ты бы Ложкин не рычал, а работал! Тебя каждый день наказывают, а ты никак не поумнеешь! Снова ведь изобьют!
- Дурак. - все так же в тарелку произнес Ложкин. - Никаких денег ты не получишь. Ты - бомж. Вредно тебе деньги иметь.
- А ты не бомж?! - заголосил Климов. - Бомж и наркоман! Вот!
Гриша не втягивался в разговор. Надо было написать письмо на волю и главное - кому? Писать брату было не о чем, Мишке Фридману - незачем. На какой-то миг промелькнуло желание написать письмо фермерам Карауловым, точнее - Оле Карауловой. Но он тут же понял, что неизвестно почему - очень быстро забыл эту светлую девушку, как бы сильно она не задела его чувств при встрече. Вернее сказать, не то чтоб забыл, а в мозгу его и душе Оля сразу ушла за горизонт сегодняшней жизни, осталась нежным воспоминанием из тех событий жизни, которые не возвращаются и не могут возвратиться. Оля казалась теперь персонажем не из жизни, а из мечты или снов. А если быть точнее, то он, Гриша, за короткие сроки добирал то, чего был лишен в своей изуродованной жизни. Ольга была лишь его первой, несостоявшейся, попросту детской любовью. Как всегда наивной и преходящей, от которой и остаются такие легкие и прозрачные воспоминания. Он даже и представить себе не мог, о чем бы мог ей сейчас написать - не о чем и незачем.