Сегодня, в это тоскливое воскресенье, даже Петраков до того заскучал, что позволил всем с утра, после завтрака, валятся на койках. Под одеяла забрались, но заснул мало кто. Дневной сон в больнице - все же не ночной. Это сон сомнений, переживаний и страхов. Сознание не отключается полностью и продолжает барахтаться в узкой клетке из двух-трех мыслей, общих для всех членов ООС. Когда же наконец решающая медицинская Комиссия? А может я и действительно псих? Что будет дальше - домой, трибунал, дисбат?
Подлинно больных было мало. Большинство просто не выдержало армейского быта. Заметная часть - симулянты, косили от службы. Петраков был в госпитале вольнонаемным завхозом. Он свихнулся по сексуальной части. Дьяконов уложил его в свое отделение, чтобы какой-нибудь химией унять его сексуальные потребности. Впрочем, они были более душевного, несколько абстрактного порядка, нежели биологического.
Вот и в это нудное воскресенье, Петраков после того, как отправил по койкам все ООС, сам лег лицом к стенке и ему мерещились женщины. Именно мерещились, а не снились. Голые, в самых непристойных акробатических позах, различные по возрасту, стати и национальности, а рядом с ними - он, Петраков, тоже голый и могучий. И все эти дела происходили на солнечном берегу пляжа в Солнечногорске, или в его собственной квартире, когда жены и дочери не было дома. А то прямо и здесь, в Маленьком кубрике, на этой узкой койке. Он брал своих партнерш лежа, стоя, сзади, спереди такими приемами, что и циркачи бы не извернулись. А женщины визжали, кричали, задыхались, в то время как он, неутомимый Петраков, менял их одну за другой, трудился до седьмого пота.
Лежа сейчас под одеялом, ощущая мелкую знобкую дрожь в животе и бедрах, Петраков как на яву чувствовал на своих ладонях прохладу женских ягодиц или жар груди, в зависимости от того, какую невероятную позу он нафантазировал на данный сеанс. Он сжимал зубы, стараясь не стонать на яву. Это было невероятно мучительно, но Петраков никогда не онанировал. По той простой причине, что строго говоря, он был попросту импотент. Дьяконов посоветовал ему во время таких видений переключаться на мысли о белом медведе или, скажем, о краснозадой обезьяне, или о том, что когда он вернется домой, то разведется с женой, коли она его не устраивает, но этот прием мало помогал. Последнее видение Петракову было вообще чудовищным ему поморщилось. что темной ночью он собственноручно выкапывает из могилы недавно похороненную официантку из столовой госпиталя. Надя, пышная булочка двадцати трех лет, погибла в автокатастрофе. А Петраков выкапывает её из могилы, срывает с трупа одежды и берет покойную прелестницу, которую весьма желал при жизни. Берет прямо на могиле, между памятников и надгробий. Берет холодную, послушную и скользкую. После этого видения он и побежал к Дьяконову, поскольку подобное явление было уже чересчур, уже очень "слишком"...