Насколько она помнила из слов Денхама, шкипером являлся капитан Энглехорн. Он стар и груб, но хороший человек. Дрискол, помощник капитана, по словам Денхама, был молод, но также груб и хорош как человек.
Она спустилась с кровати худые ноги, встала и подошла к открытому иллюминатору. Как Денхам и обещал, отплытие, видно, часа два назад состоялось. Нью-Йорк уже исчез из вида. Лишь далеко за кормой, на горизонте, виднелась узкая полоска берега. Вокруг было лишь холодное море и мягкое безмятежное небо. Снег, шедший прошлой ночью, перестал, успокоился и шторм. Температура воздуха была уже так высока, что стоя возле иллюминатора в одной ночной сорочке, Анна абсолютно не чувствовала холода.
Отойдя от иллюминатора, Анна стала перебирать вечерние платья с блестками.
— Покупай все, что приглянется, сестричка, — сказал Денхам. Эти расходы ничто по сравнению с тем, сколько бы мне пришлось заплатить какой-нибудь актрисе с Бродвея или же Голливуда. Давай, действуй.
Подозревая, что она будет далеко от магазинов долгое время, Анна вняла словам Денхама. Вечерние туалеты. Нижнее белье. Чулки. Даже роскошная пижама. Кроме того, пальто, всевозможные наряды, шляпки. И наконец, различные безделушки и косметика. Все это было здесь, в этой шаткой горе из коробок, которая грозила падением от дрожи мотора «Вандары».
Анна решила раскрыть только одну коробку, осмотр ее содержимого длился до девяти часов, когда наконец Анна открыла дверь каюты и очутилась в пустынном коридоре.
Под новое пальто она надела свое собственное старое платье, потому что ей вовсе не хотелось, чтобы Денхам думал о ней, как о тряпичнице. Но под платьем было новое, безупречной чистоты шелковое белье.
— Да, — подумала она, поднявшись на палубу, — жаль, что на корабле нет автомобилей. Сейчас самое время стать жертвой дорожной аварии. Я никогда не была в такой к этому.
Палуба была так же пустынна, как и коридор. Даже новичку в морском деле, каким была Анна, не нужно было объяснять, что офицеры и команда заняты делами, связанными с отплытием корабля. Только один человек был в поле зрения. Она увидела спину моряка, залитую лучами утреннего солнца. Старый, смуглый, плотный, лысеющий чудак, ловко связывая веревку, ласково поддразнивал непрестанно бормочущую что-то обезьяну.
У моряка было такое дружелюбное лицо, а Анна чувствовала себя такой счастливой! Тихо подойдя поближе, она резко рванула к себе веревку и крикнула:
— Научите меня тоже.
— Ах, как страшно! — спокойно отреагировал старик. По блеску его глаз Анна поняла, что он услышал ее давно, как только она сделала первые мягкие шаги по палубе. Его спокойствие подсказало ей, что старику было известно о ее присутствии на судне от ночного вахтенного.