– Смотри-ка, брат, что за ножки! За такие ножки дал бы куль картошки! – произнес он нараспев и переключился на служанку: – Барышня, а барышня, скажите бога ради, почему ж вы такая красивая, а ноги имеете разные?
Девушка остановилась и с недоумением посмотрела на него.
Вавилов не унимался:
– Ноги, говорю, почему разные? Одна левая, а другая правая?
Девушка покраснела и отвернулась. Расхохотавшись, Иван продолжал пытать растерявшуюся служанку:
– Это что ж за зверюга у вас на руках, красавица? То ли мопс лохматый, то ли обезьяна какая?
– Сами вы зверюга, – обиделась та, – это Маркиз, нашей барыни любимый кот. Почитай две тыщи стоит.
Вавилов хмыкнул и поманил девушку к себе пальцем.
– Давно из деревни?
– Не-а, – простодушно отозвалась та. – Месяца еще не прошло...
– Смотри, ежели кому еще раз откроешь, как кота зовут и сколько он стоит, да добавишь, что он любимый кот твоей барыни, места через два дня лишишься, поняла, голубушка?
– Поняла-а, – протянула озадаченно служанка и тут же спохватилась: – И с чего бы я его лишилась?
– А с того, милая, что не с кем тебе гулять будет. Сопрут твоего кошака, как пить дать сопрут!
Служанка, слегка приоткрыв рот, некоторое время смотрела на Вавилова, потом с опаской произнесла:
– А вы откуда про все знаете?
– Да откуда ж мне не знать? – Вавилов усмехнулся и поднялся на ноги. Склонился к служанке и прошептал едва слышно: – Как же мне не знать, милая, если я и есть главный кошачий вор! – Он подмигнул совсем растерявшейся девушке и быстрым шагом направился из сквера к фонтану, у которого толпились извозчики, поившие своих лошадей. Алексей последовал за ним. Но не выдержал, оглянулся и увидел только спину удиравшей без оглядки служанки с толстым котом под мышкой.
На стоянке извозчиков они купили по кульку семечек и направились проходными дворами на Баджейскую улицу, где располагалась основная часть трактиров и два ресторана – «Райская поляна» и «Бела-Вю». В них подавали европейские блюда, в отличие от трактиров, где по-прежнему потчевали по-русски – сытно и обильно.
– Вот ты, Алексей, скажи, что самое важное в нашей работе, помимо маскировки? – спросил Вавилов и сам же ответил: – А это, брат, «география». Город ты обязан изучить как свои пять пальцев. Все проходные дворы, как «Отче наш», должен знать! Все пожарные лестницы, черные ходы, люки сточные, выгребные ямы, даже сортиры уличные. У меня, да и не только у меня, полно случаев было, когда воры или разбойники от нас через очко в клозете ускользали, или через люки в мостовой, один даже в выгребную яму с головой нырнул, чтобы от погони уйти. Вытащить-то мы его вытащили, но вони потом на все сыскное было, упаси господь! – Он поморщился. – Но даже это не самое сложное. Сложнее всего с людьми работать, тем более с теми, кого человеком назвать язык не поворачивается. Сам посуди, у меня, как старшего агента, в подчинении обычно десять-двенадцать младших агентов работает, для встречи с ними две-три явочные квартиры в разных концах города использую, а у каждого младшего агента имеется еще по десять-пятнадцать доверенных лиц, это уж из числа тех, кого он сам вербует и о которых только он знает, и никто другой. К тому же на твоем участке на тебя и извозчики должны пахать, и швейцары, и дворники, и акушерки, и провизоры в аптеке... Но учти, ни в коем случае не ввязывайся ни в какие склоки, ни в какую мелочевку. Старайся уклоняться от тех происшествий, в которых ты так или иначе мог бы фигурировать как гласное лицо: понятым или свидетелем...