Дрэк взглянул на верхушку горы.
Чудовище с ногами длиною в две тысячи футов.
— Около двух тысяч высоты, — задумчиво произнес Дрэк. — Что ж, если Шин-Дже сложен в наших пропорциях, так это выходит так. Длина отпечатка соответствовала бы ноге в две тысячи футов длиной. Да, он как раз мог перешагнуть эту гору.
— Это похоже на штемпель, — сказал я. — Взгляните с какой абсолютной математической точностью оттиснуты эти края. Точно какая-то огромная сила поставила здесь печать…
— Смотрите, — сказал Дрэк, — нигде, кроме этого места, больше нет никаких следов. Как попало сюда то, что оставило этот след, и как оно ушло, не оставив больше никаких следов? Вот в чем тайна.
— Эти звуки ночью, — сказал я, — этот свет, прорвавший туман. Я думаю, что отпечаток этот был сделан именно тогда.
— Я тоже так думаю, — подтвердил Дрэк, — я стою за то, чтобы войти в ущелье до ночи. Я готов встретиться лицом к лицу с каким угодно человеком, но у меня нет желания, чтобы меня вдавили в скалу, как цветок в девическую книжку со стихами.
Мы пошли скорым шагом и как раз в сумерки вошли в ущелье. Мы прошли целую милю, пока мрак не заставил нас расположиться лагерем. Ущелье было узкое. Но мы не были недовольны этим. Крепость стен, поднимавшихся так близко одна от другой, действовала на нас успокоительно…
Мы нашли глубокую пещеру и вошли в нее со всем караваном. Пообедав хлебом и чаем, мы улеглись на скалистом полу. Я спал хорошо, и только раза два меня разбудили стоны Чиу-Минга. Его сны, очевидно, были не из приятных.
ГЛАВА III. Ужасы зеленой впадины
Вливавшийся в пещеру свет зари разбудил нас. Нам удалось убить трех куропаток из выводка, слишком смело приближавшегося к нам, и мы хорошо позавтракали. Немного позднее мы продолжали наш путь вдоль ущелья.
Оно постепенно, но неуклонно шло вниз, и поэтому я не удивился, когда нам стала попадаться полутропическая растительность. Гигантские рододендроны и высокий папоротник сменялись росшим группами бамбуком. Мы шли весь день, и когда расположились на ночь, крепко заснули. Час спустя после рассвета мы уже снова были в пути.
Было около двух часов, когда мы впервые увидали развалины. Высокие, заросшие зеленью стены ущелья уже давно стали упорно приближаться одна к другой. Наконец, ущелье превратилось в туннель, с крышей из папоротников, со спускающимися сверху гирляндами крошечных орхидей. Потом из этого туннеля мы вышли на яркий солнечный свет.
Перед нами была широкая зеленая чаша, которую держали в руках столпившиеся скалы. Впадина эта диаметром была мили в три. У нее было три выхода: один — на северо-западном горном склоне был похож на трещину; другим был туннель, которым мы пришли, и затем была дорога, поднимавшаяся из впадины. Она ползла вверх по крутой горе, прямо на север, льнула к скале и наконец скрывалась за одной из вершин. Это была широкая и искусственно сооруженная дорога, говорящая яснее языка о людских руках, прорубивших ее на груди горы. Древняя дорога, невероятно усталая от топтавших ее тысячелетий.