– Э, брат, к ним сначала нужно привыкнуть! – усмехнулся Шамшуддин. – В первый раз они никому не нравятся, зато потом… А если еще и сварить из этих ягод правильный кавах… о, брат, ты не представляешь, что это за удовольствие! Словно небесные девы покрывают твое небо поцелуями, словно сама Инанна лобзает твой язык…
– Понял! – раздраженно отмахнулся Креол. – Нет уж, хорошо, что у нас такого не знают. Лучше ответь-ка мне…
– Спрашивай, брат.
Креол некоторое время молчал, раздумчиво шевеля губами, а потом осторожно спросил:
– Шамшуддин… ты помнишь, как мы два года назад ходили в разведку за Тигр?
– Стараюсь забыть, брат, стараюсь забыть! – ухмыльнулся Шамшуддин. – Я после того два дня не вставал с постели… да и тебе, помню, целое шестидневье выращивали новые глаза… А к чему ты об этом заговорил?
– Ты тогда спас мне жизнь… вынес на себе… – с трудом выговорил Креол.
– Пустяки, брат, о чем ты говоришь?
– Я все еще не расплатился с тобой, – мрачно ответил Креол. – Мой отец научил меня: если тебе сделали зло, отомсти в шестидесятикратном размере, если сделали добро – заплати в шестидесятикратном. Клянусь Мардуком Двуглавым Топором и Мушхушем, его драконом, однажды я верну долг, Шамшуддин.
– Пустяки, брат…
– Но я все это время не решался спросить, – наконец собрался с духом Креол. – Почему?
– Что почему?
– Почему ты это сделал? Ведь это было… глупостью! Мы спаслись только милостью богов и твоими крепкими мышцами!
– И еще тем, что ты, как дурак, выучил заклинание, которое тебе не положено было знать! – сверкнул белоснежными зубами Шамшуддин.
– И этим тоже. Но все-таки – почему? Мы спаслись чудом. Но если бы ты бросил меня, то в одиночку спасся бы легко и быстро! Я не стал бы тащить тебя и не хотел, чтобы ты тащил меня. Это же было глупо! Нерационально! Бессмысленно!
– Э, брат, не всегда надо мерить поступки рациональностью, – посерьезнел Шамшуддин. – Мой отец тоже меня кое-чему научил… Помнишь, он был рабом-кушитом, он думал немного не так, как думают подданные нашего императора… И он не раз говорил мне: человек, бросивший друга в беде, подобен обезьяне, мочащейся на собственную пищу.
Креол несколько минут молчал, обдумывая услышанное. А потом угрюмо вымолвил:
– Я запомню.
Он запомнил.
На Ларию опустилась ночь. Коцебу, почти сутки бороздивший небесные просторы, приблизился к замку Ставараф, что на берегу озера Шуэнь. Слово «Ставараф» происходит от двух других: «ставо» – граница, и «арафар» – север. Эта цитадель и прилегающая к ней деревня – самое северное поселение во всей Ларии, дальше начинаются полуостров Ингар и Сталибы, промерзлая горная цепь. Племена, населяющие Ингар, куда примитивнее ларийцев и рокушцев – это кочевники, пасущие мамонтов на берегах Ледового океана и Змеиного моря. А те, что живут на восточной оконечности полуострова, даже для этого слишком дики – они мамонтов не пасут, а охотятся на них. Горцы Сталибов тоже не слишком развиты – они разделены на великое множество крошечных родовых кланов и занимаются почти исключительно междоусобной резней.