Проглотив обиду, Марков внимательно посмотрел на Колю Архангельского.
— Успокоился? — снисходительным тоном произнес старик, укоризненно качая головой. — Так-то оно лучше будет, дурак! Вместо того чтобы пар из задницы выпускать да зубами скрипеть, ты бы подумал, что с тобой будет, если я сейчас встану и навсегда уйду из этого дома. Хоть тебе и кажется, что ты стоишь прочно, рядом с ним ты слабак, слюнтяй!.. Вагиз тебя проглотит, как пить дать.
Не пройдет много времени, как ты потеряешь все, что отвоевал у других за последние годы. Да и за бугор тебе свалить не позволят. Слишком много знаешь!
Что, испугался? То-то! Думай в следующий раз, прежде чем на стариков с кулачищами бросаться да слова обидные говорить. Мудак!
— Извини, отец, погорячился, — пошел на попятную Марков, но тут же его потухшие было глаза снова злобно заблестели. — Но и ты тоже хорош! Такое запросить, твою мать! На Анжелику губы раскатал! Что она, шлюха привокзальная?!
По поводу двадцати пяти процентов мы еще можем переговорить, да и то это слишком жирно, а что касается девчонки... — Марков показал вору фигу. — Здесь мы с тобой не договоримся. Хоть режь меня! Тем более что у меня с ней все серьезно, понял! В первый раз серьезно...
— Что ж, понимаю, понимаю... — С деланным равнодушием пожав плечами, «законник» не спеша поднялся с кресла, пригладил смятые отвороты пиджака, словно невзначай посмотрел на простенькие наручные часы отечественного производства и направился к двери. — Ладно, Кирилл, пора мне. Засиделся я здесь, у тебя. Бог даст — как-нибудь свидимся.
Уже взявшись за дверную ручку, старик обернулся и посмотрел на угрюмо сидящего в кресле Маркова.
— А за коньячок спасибо. С моим скромным достатком нечасто приходится баловаться такими дорогими налитками. — Вор открыл дверь и шагнул с мягкого ковра гостиной на до блеска отполированный паркет холла. — Счастливо оставаться.
— Постой, отец, — тихо позвал Марков. Старик замер на месте, словно только и ждал, когда Дипломат не выдержит и окликнет его, потом развернулся и вопросительно взглянул на мнущегося в нерешительности Кирилла Валерьевича.
— Постой, — повторил, не глядя на собеседника, Марков. — Не спеши. Мы ведь еще не договорили.
— Неужто? А мне показалось, что ты не желаешь ни о чем договариваться.
Решил ломануться лбом на танки! Тоже мне, Буденный нашелся.
— Я дам тебе тридцать процентов этого проклятого нефтяного завода, — умоляюще посмотрел на старика Кирилл Валерьевич. — Только больше никаких условий, хорошо? Неужели тебе мало нескольких миллионов баксов прибыли в год?!