— Ладно, я просто так спросила. Подумала — и спросила! — стала оправдываться журналистка. — А где сейчас находится твой московский друг, тот, что вместе с тобой занимался делом о кладе настоятеля? В Москве?
— В командировке. Что, и его тоже подозреваешь в желании в одиночку присвоить все найденное?! — рассмеялся Герасин. — Когда Вовка Белевич приедет в Питер, я тебя обязательно с ним познакомлю. Но... помни наш уговор — ни слова!
Я тебе ничего не говорил. Если проболтаешься, он мне этого не простит, а ссориться со старыми друзьями вообще последнее дело. Тем более из-за денег и женщин. Ну что, можно убирать? — Герасин кивнул на разложенные на столике документы. — Кроме того, о чем я уже тебе рассказал, здесь нет ничего интересного. Можешь посмотреть сама, если не веришь.
— Верю! — девушка звучно чмокнула Глеба в щеку. — Конечно, верю, Глебушка! — Она увидела, как историк взял оба листка и бросил их вместе с отверткой в верхний ящик письменного стола. — И буду с нетерпением ждать, когда ты получишь свою долю вознаграждения!
— Но ведь мы же так мало друг друга знаем?! — с шутливым укором повторил недавние слова Анжелики Герасин. — Или — ничего?!
— Я надеюсь, что скоро мы узнаем друг друга гораздо ближе... — Анжелика нежно погладила Глеба по колючей щеке. — Если ты не против...
Вместо ответа Глеб вдруг поднял Анжелику на руки и понес в спальню.
Девушка молча смотрела в его глаза, не предпринимая ни малейшей попытки высвободиться. Лишь когда он положил ее на мягкую постель, она тихо попросила:
— Ты не мог бы набрать для меня ванну?..
— Для тебя, малыш, все, что угодно! — Глеб поцеловал девушку в щеку и отправился включать роду, а Анжелика поднялась с кровати и вернулась в гостиную, служившую также и рабочим кабинетом Глеба, чтобы убрать со стола пустые бокалы и чашки. Она знала, что иногда достаточно помыть скопившуюся в раковине посуду, аккуратно сложить разбросанные по комнате вещи или подмести пол, и в груди холостяка начинается сладостное томление. За несколько минут, в течение которых отсутствовал Глеб, Анжелика успела не только унести на кухню бокалы и чашки, протереть столик, но и снять с широкой кровати тонкий шерстяной плед с изображенными на нем розовыми фламинго на фоне заходящего солнца, аккуратно повесив его на спинку стула. Для полноты картины она чуть отогнула левый верхний уголок пухового одеяла.
Едва «работа» была закончена, как в коридоре послышались шаги Герасина.
Он просунул голову в дверь спальни и, моментально оценив происшедшие за время его отсутствия изменения, удивленно присвистнул.