— Это надо было видеть! Приходит, значит, Сашка Пьянков к Глазыкину и говорит: "Рано вы меня списали на свалку, товарищ майор! Докладываю: дрался, покалечил пару самураев… Летел домой, но запнулся… Пришлось присесть… Да, и хрен с ним! Прибыл для дальнейшего прохождения службы!" А командир берет блокнот и вычеркивает его из списков погибших! — так описывал эту сцену Толя Орлов.
— Тебе бы не летать, а конферансье работать, — только и отвечал комзвена. — На танцплощадке!
Но это было потом…
Неисправность в Куцепаловском самолете техники так и не нашли. Но, перебрав и перечистив все, что можно, они попробовали его завести. И им, как ни странно, это удалось. Впрочем, такое бывает.
Оставаться на аэродроме подскока больше не было смысла, и Куцепалов вернулся в Тамцаг-Булак. Это было очень невеселое возвращение. Утром он увел за собой эскадрилью, а вечером прилетел назад один. С Глазыкиным разговаривать он не захотел. Молча глянул на него и ушел в свою палатку.
А на следующий день снова был бой. И опять неудачный.
Сначала, рано утром, поступил приказ привести в боевую готовность двадцать истребителей И-15бис. Но почему-то после взлета первого звена вылет остальных был отменен. И на выполнение задания они пошли одни.
И не вернулись… Над Халхин-Голом их перехватила и сожгла шестерка самураев. Комэска-три старший лейтенант Иванченко, адъютант эскадрильи старший лейтенант Вознесенский и флаг-штурман эскадрильи лейтенант Чекмарев погибли.
Но это станет известно значительно позднее. А тогда никто еще ничего не знал. Потому что радио на самолетах не было, а по расчету времени бензин у них имелся.
Через час после Иванченко, по ранее утвержденному плану, в воздух поднялись сразу две эскадрильи – десять истребителей И-15бис и десять И-16. Не встретив противника, они благополучно сели на свой аэродром.
Однако такое развитие событий майора Куцепалова совершенно не устраивало.
Он должен был отомстить за своих погибших. И реабилитироваться за провал. И доказать самому себе что-то важное.
Доказать не кому-то, а самому себе, что двигатель в то утро не смог завестись, потому что был неисправен, а не потому что ему было очень, очень страшно… Доказать самому себе. Потому что никто, кроме майора Куцепалова, обвинения в трусости майору Куцепалову предъявлять не собирался.
Люди знали, что мотор действительно не заводился. Зря, что ли техники полдня потом в нем копались.
Но если он сам себе этого не докажет, из армии надо уходить. Или стреляться на хрен! Потому что без армии Куцепалов себя попросту не мыслил. Но трусу в армии, а особенно в авиации не место!