Снаружи, на крыльце, после того как за ними закрылась дверь, Мерль остановился и спросил:
— Мередит, вас подвезти?
Искусствовед театральным жестом накинул на плечи черный плащ, оперся о черные кованые перила и тряхнул своей серебристой львиной гривой. Он являл собой довольно яркое зрелище и, по мнению Мередит, сам прекрасно это понимал.
Вдруг на нее снизошло вдохновение. Денис напрасно ревнует жену к искусствоведу! Ли не ходит на свидания с Мерлем. Виктору нравится красиво одеваться, красиво ухаживать за дамами, дарить цветы и целовать ручки, но его галантность ни на что не намекает. Он бы ни за что не позволил себя скомпрометировать. Женщины Виктора не интересуют — как, впрочем, и мужчины. Его интересует лишь он сам… и вещи, красивые вещи. Дома, картины, скульптуры. Вот что имеет для него значение. Но никак не люди.
Мередит поежилась — наверное, из-за вечерней прохлады, а вслух сказала:
— Нет, спасибо, я на машине.
Мерль заметил ее дрожь.
— Что ж, давайте не будем здесь стоять, а то вы простудитесь! — Он бросил взгляд на окна первого этажа, откуда они только что вышли, и на его лице появилось необычное выражение. Глаза засверкали, серебристые кудри вздыбились.
На миг он, в развевающемся черном плаще, напомнил Мередит огромную летучую мышь.
— На самом деле Денис — малый неплохой, — сказал Мерль. — Просто не умеет справляться с трудностями. Такие люди часто доходят до крайностей. И странно, что он сразу схватился за нож! Невольно напрашивается мысль: не проделывал ли он нечто подобное и раньше?
— С этими цифрами что-то не так! — решительно заявил Маркби.
— Ничего не понимаю! — вздохнула Марджери Коллинс.
Всю вторую половину дня понедельника шел дождь, мелкий, но нескончаемый. Капли били по стеклам квартиры, в которой жила покойная Эллен. Маркби и Марджери сидели за обеденным столом. В комнате было холодно. Немного помявшись, Марджери вышла в кухню и сварила кофе. Правда, сама пить не стала. Над ее чашкой клубился пар, но на холоде кофе скоро остыл, и на поверхности образовалась пленка.
— Как будто сидишь за столом с покойником! — вздохнула Марджери.
— Надеюсь, вы не меня имеете в виду, — галантно заметил Маркби.
Губы у Марджери дрогнули в улыбке, которая, впрочем, почти сразу растаяла. Но и сам Маркби склонен был согласиться с наследницей. В квартире было гулко и пусто — все говорило о том, что владелица покинула ее навсегда. В ноздри проникал еле заметный запах тлена. Мебель покрылась пылью. Груда бумаг на столе лишь подчеркивала то обстоятельство, что здесь больше никто не живет. Они проводили посмертное деловое совещание.