Кроме членов команды, присутствовало и командование партизанского отряда в лице Славы, Белобородько и сержанта-пограничника.
— Долгих речей говорить не буду, — успокоил всех Фермер. — Ты, майор, запомни главное на ближайшее время — не позднее двенадцатого числа ты должен перебазироваться из Налибок вот сюда, — и Саша ткнул пальцем в карту, расстеленную на столе. — А до этого — работай по-полной. С огоньком! Если радиста где-нибудь в лесу найдёте — счастье вам. Если же нет — то связь через «почтовый ящик».
— Я помню, — ответил Трошин.
— Хорошо, но напомнить надо. И учти — возможно, мы ещё о помощи попросим. А может, и не мы. Так что готовься.
— Конечно, о чём разговор!
— Вам, товарищ комиссар, — командир переключился на Белобородько, — придётся взять на себя и обязанности особиста. Я понимаю, что уже обсуждалось, но, к большому сожалению, наш главный опер не здесь и проконсультировать вас не может. Но, я думаю, что товарищ Нечаев, — кивок в сторону пограничника, — за годы службы приобрёл соответствующие навыки.
— Верно, научился кое-чему, — ответил старший сержант.
— Повторюсь, наверное, но старайтесь сильно не расти в размерах. Лучше три отряда по пятьдесят человек с одной базой, чем один в сто пятьдесят. И вам, товарищ комиссар, придётся это людям объяснять.
— Да, вы говорили, Александр Викторович.
— Говорил. Но я бы вам ещё посоветовал не напирать на партийную совесть, а постараться понять людей. Многие же без командования почти месяц по лесам шатались, считали, что их командиры бросили. Попадались нам уже такие… — командир немного лукавил, подобные окруженцы нам пока не попадались, и его последний пассаж базировался исключительно на послезнании. — Вроде той песенки, что товарищ старший лейтенант вчера пел… после того, как женщины ушли, — и командир с усмешкой кивнул в мою сторону.
— Это которая матерная была? — спросил пограничник, а комиссар поморщился.
Помню после исполнения сего шедевра половина слушателей выпала в прострацию, а оставшиеся торопливо записывали слова, так что в скором времени можно было ожидать триумфального шествия песенки «А подмога не пришла», по крайней мере, по белорусским лесам. Командир мне потом даже попенял за такое издевательство над неокрепшим сознанием предков. Но потом сменил гнев на милость, поняв, что отходняк от стресса — дело сложное.
А меня сейчас начали терзать мысли на тему, что будет со мной, если соответствующие органы решат найти «народного поэта». Да, самогон вчера, похоже, был несколько лишним…
… Через полчаса совещание закончилось, и настала пора расставаться. На десять членов группы на этот раз пришлось четыре машины и два мотоцикла, правда, один из мотоциклов ехал в кузове грузовика. В качестве головного дозора выступали Люк и Юрин, получивший, наконец, свой позывной. После вчерашней резни с эсэсовцами он получил прозвище «Крысолов», поскольку в верёвочные ловушки, устроенные им попалось аж три мотоциклиста!