Паша, тараща глаза, попытался воспроизвести гипнотический взгляд. Результат его вполне удовлетворил. Таким взглядом, вполне можно обратить в раба соседского Мишку, очкарика, слабака и вообще, жидовскую морду. А потом, потом заставить его замочить собственных родителей! Вот это будет номер! Ну, в крайнем, если гипноз не подействует, Мишку можно будет просто избить и извалять в грязи. Тоже, в общем-то неплохо…
Паша закатал рукав, оценивая в зеркале свой бицепс. Настроение стремительно улучшалось. Схватив бейсбольную биту, Паша с удовольствие разнес на мелкие кусочки гадский "GMS", и поискал глазами по комнате. Можно было бы еще расколотить музыкальный центр, но…
– Паша… Пашулечка… Пашутик!
Паша отшвырнул биту и с ненавистью уставился на дверь. Было слышно, как по лестнице, цокая каблучками, поднимается Самка. Дверь чуть приоткрылась, и в проеме показалась голова матери, в окружении локонов крашеных волос.
– Пашулечка… Ну, что ты, котик… мама зовет тебя, зовет… Ой, а что с твоей машиной?
– Поломалась… – Паша исподлобья смотрел на мать. – Ну, че надо?
– А мы с папой поедем к дяде Вите… Скоро будем! Захочешь кушать – спустись вниз, там Марья Петровна столько вкусного приготовила…
– Ага…
– Ну, все котик, мы поехали…
– Катитесь… – пробурчал Паша в закрывшуюся дверь.
С первого этажа донесся дебильный смех Дебила. Паша подошел к окну и дождался, когда за черным "Лексусом" родителей закроются ворота. Потом, спустился вниз и прошел на кухню. Толстуха в красном переднике, с затаенным страхом в глазах, кивнула ему, на мгновенье оторвавшись от разложенной на кухонных столах снеди.
– Доброе утро… Паша… С наступающим…
– Да пошла ты… – Паша, с презрением глядя на домработницу взгромоздился на высокий модерновый табурет.
– Че там жрать есть?
Женщина поспешно накрыла легкий завтрак. Паша поковырялся вилкой в салате, с отвращением осмотрел грибное пюре и смахнул тарелки на пол. Небьющиеся тарелки покатились по кухне, оставляя за собой жирные следы. Марья Петровна тихо ойкнула.
– Что же ты… Паша…
– Да пошла ты… – заорал Паша.
Лицо женщины стало стремительно бледнеть. Она сжала губы и подхватив рукой передник бросилась в холл.
– То-то… – Паша подошел к блюду, на котором сверкали белизной аппетитные лебеди из крема. Выбрав самого жирного лебедя, Паша откусил ему голову, а потом, подумав, швырнул недоеденное пирожное обратно, смяв остальные.
Громко хлопнула входная дверь.
– Ага… Побежала, тварь…
Паша улыбнулся и злорадно потер руки. Однако, через мгновенье, он замер и прислушался. В холле кто-то громко сопел и шаркал.