Ещё подумают, что я сошёл с ума! И, конечно же, если это станет известно в университете, мне объявят, что не нуждаются в услугах профессора, одержимого демоном.
А Агата?!
Нет и нет, нужно, чтобы я встретился с опасностью один на один.
Я перечитал мои заметки в том месте, где эта женщина говорит о своей силе.
Там есть одна фраза, которая меня совершенно обескураживает.
Мисс Пенелоса утверждает, что когда влияние слабо, субъект знает, что он делает, но всё равно не может управлять собой; если же воля осуществляется энергично, то он оказывается совершенно бессознательным.
Так вот, я всегда сознавал, что я делаю, но прошлым вечером это сознание заметно ослабло.
А это, по видимости, означает, что мисс Пенелоса ещё не проявила всю силу своего внушения.
Был ли когда человек, оказавшийся в таком отчаянном положении, как я?
Да, вероятно, был один, и он даже находился совсем рядом со мной.
Чарльз Сэдлер должен что-нибудь знать об этом.
Его неопределённые советы, чтобы я держался начеку, сегодня вполне прояснились.
О, если бы я тогда послушался его! А я сам выковал себе цепи, продолжая эти сеансы.
Сегодня же встречусь с Сэдлером.
Извинюсь за то, что так легкомысленно отнёсся к его предупреждениям.
И посмотрю, может ли он дать мне какой-нибудь совет.
4 часа дня. Нет, Сэдлер мне не советчик.
Едва я намекнул на свой ужасный секрет, он выказал такое удивление, что я не пошёл далее.
Насколько могу судить (согласно смутным указаниям и скорее выводам, нежели определённым утверждениям), то, что испытал он, сводится к словам и взглядам, подобным тем, что были обращены и ко мне.
Сэдлер смог удалиться от мисс Пенелосы, и сам этот факт доказывает, что в действительности он никогда и не был её пленником.
О, знал бы он, чего ему удалось избежать!
Сэдлер, должно быть, обязан этим своему флегматичному англосакскому темпераменту. Я же брюнет и кельт, и потому яды этой колдуньи глубоко проникают мне в кровь.
Удастся ли освободиться от неё?
Стану ли я когда-нибудь снова тем, кем был ещё пятнадцать дней назад?
Так что же мне предпринять?
Оставить университет во время учебного года, — об этом и речи быть не может.
Будь я свободен, я бы тотчас составил план действий.
Отправился бы путешествовать, например, в Персию. Но позволила бы мне уехать мисс Пенелоса? Быть может, даже и в Персии я не избавился бы от её влияния и поспешил бы обратно к её костылю?
Лишь на собственном горьком опыте я могу узнать пределы, до которых простирается её дьявольская власть надо мной.
Я буду сражаться с ней, покуда есть силы.
Что ещё остаётся делать?