Его охранники молчали. Женщины без умолку говорили о ценах на кремацию, которые поднялись, затем перешли вообще на рост цен. Русские женщины, они же украинские, высокоэффективны в соприкосновении со смертью. Они знают обычаи, не брезгуют сами обмыть тело трупа, обрядить его. Когда он с охранниками приехал с вокзала, целый женский отряд уже стучал ножами на маленькой кухне, нарезая салаты. Труп уже лежал обряженный и упакованный. Их не надо было ни просить, ни подгонять. Без оплаты, от радости жизни, куда входит необходимым элементом и смерть, они добровольно моют, обряжают, рубят, режут, варят картошку и готовят селедку. Они уже закупили десять бутылок водки и немного вина, когда он вошел в квартиру. Он смотрел на них, как на племя незнакомое, и изумлялся. Может, русские женщины презирают ежедневную жизнь и любят только праздники? А ведь смерть — это тоже праздник. Им бы каждый день похороны? «Фу, — остановил он себя, — как всегда, ты несешь ересь». Как был ты мальчиком не в своем уме, так и остался. Девочки в школе, помнишь, считали тебя сумасшедшим. Но случилось по Эразму Роттердамскому. Он как-то заметил: «Почти всегда побеждает тот, кого не принимали всерьёз». Победил ты, сумасшедший в глазах девочек — юных обывательниц. Впрочем, одновременно с едким осуждением, часть их была влюблена в тебя.
В крематории-колумбарии было спокойно. Сам крематорий выглядел несколько неуклюжим бетонно-стеклянным ангаром. Он мог бы служить в равной степени для ремонта или стоянки самолетов. Зато в колумбарии росли невысокие туи и можжевельники, голубые ели и пинии, которые обещали вскоре вырасти и создать покойникам еще больший уют, еще более терпкий запах, еще более глубокие и синие тени. Глядя из автобуса, он знал, что там есть свои аллеи и проспекты, и на одной из аллей вделана в плиту урна с прахом его отца, мужчины с недовольным лицом. После того, как кремируют старуху, урну с ее останками с примесью одеяла и одежды поместят рядом с прахом человека, которого она любила.
«На кой она его любила?» — подумал он зло. Они были верны друг другу именно потому, что у него было еще меньше жизненной энергии, чем у нее. У него были разнообразные таланты, он был музыкален, виртуозно играл на гитаре и на пианино, не в три аккорда, а сложно играл, но никто из них не повел другого на завоевание мира. Они родили его, и не воображали даже, что он окажется завоевателем. Они, в сущности, не понимали, не верили в него, и были глубоко уязвлены и поражены, когда в 1989 году его начали печатать в России, и он был встречен как большой человек. Им интересовались журналисты, в квартире, откуда только что вынесли мать, не смолкал тогда телефон. Мать сказала ему тогда мрачно: