Хотя идем на разрешенное мероприятие — похороны писателя, — чувствую давление. Взглядов милиционеров, оперов, ближних и дальних. Михаил говорит, что наши люди в монастыре не выходят на связь. Высказывает предположение, что парней «повязали», так впоследствии и оказалось. Собор приближается к нам, он все больше. Дождь прекратился. Вместе с нами к собору направляются люди, но их удивительно немного. Масштаб личности умершего должен был бы иметь результатом поток людей.
Я решаю идти прямо внутрь монастыря. У ворот — толпа журналистов, фото и телеоператоров всего мира. Так как они ждут действия со стороны монастыря, то все объективы и взоры направлены туда. Лишь в последний момент они обнаруживают меня, вышедшего из-за их спин, и бросаются ко мне. Но поздно, я прохожу, не реагируя на просьбы об интервью. Не место, не время. Неэтично стать и разглагольствовать в сотне метров от умершего. Здесь же отпевание и похороны. Неуместно.
Под аркой установлены рамки нескольких металлоискателей. Вынимаю мобильный телефон и ключи, прохожу. Забираю ключи и мобильный. Сталкиваюсь грудью с подполковником милиции. Рядом с ним полковник. А за ними с отсутствующими взорами офицеры ФСО, разумеется, в гражданских костюмах.
— Подождите! — Подполковник сам лично берет из рук нижнего чина утюжок ручного металлоискателя и оглаживает меня им. Звук! Показываю пряжку ремня. — Подымите руки, пожалуйста! — Я подымаю. Подполковник ощупывает меня. Задерживает руку на левом внутреннем кармане. — Что там у вас?
— Паспорт и членский билет Союза писателей.
— Покажите! Достаю.
— Разверните!
Тут мое терпение лопается. Сую ему в руку билет.
— Вам надо, сами и разворачивайте.
Он разворачивает. Смотрит. Явно тянет время. Нормальные граждане, те, кто не Лимонов, проходят себе и топают по дорожке к собору, удивленно оглядываясь на меня. Рядом со мной отсекли мою охрану и ощупывают их.
— Подымите штанину!
— Чего?
— Подымите, пожалуйста, штанину!
Я подымаю. Это он хочет убедиться, что у меня в носках не спрятан нож или пистолет. Не примотан ли к щиколотке.
— Последний раз меня так осматривали в тюрьме, — говорю я. — Все? Я могу идти?
— Подождите…
— Чего ждать? Я пошел!
Они не руками меня останавливают. Но милицейской грудью. Несколькими.
— Подождите. Сейчас решим вопрос.
— Какой вопрос? Я пришел на похороны великого писателя. Либо задерживайте и оформляйте протокол.
Он почти шепчет, бедный подполковник:
— Ожидается приезд Президента. Подождите!
— Ах так, — говорю я. — Я иду к прессе!
Оставив в его руках мои паспорт и членский билет Союза писателей, поворачиваюсь, выхожу через рамку металлоискателя, выхожу из ворот. Сломя голову ко мне мчатся телеоператоры и фотографы всего мира.