Зозо Буслаева задумчиво почесала носик и немного утешилась.
– Ты так думаешь, Эдя? Ну ладно!.. Их директор Михаил Борисович просто прелесть. Да я его огуречным рассолом протру и всего расцелую! Бесплатно взять нашего мальчика в такую дорогущую школу! Да там каждый учитель профессор, а все уборщицы кандидаты наук!
– Во-во, и я о том же. Странновато как-то. Надо бы пробить твоего арийца по милицейской базе. Мне подозрительна эта бескорыстная любовь к детям, – сказал циничный Хаврон.
В комнате настойчиво зазвонил телефон.
– О нет! – простонала Зозо. – Только не это! Эдя, сними! Если это Басевич спрашивает, полоскала ли я горло, скажи, что я умерла.
Эдя пожал плечами и поднял трубку. Он обожал распугивать ухажеров Зозо.
– Зоя? Она захлебнулась и уехала в морг… Я так огорчился, что на работу на полчаса опоздал… – сказал он небрежно. – Что? Кого вам? И его тоже нету… Он теперь здесь не будет жить. Он в школе-интернате для умственно одаренных… Не знаю сколько. Пока умственно не одарится… Ничего страшного! И вам того же!
Эдя отключил трубку и застыл, задумчиво покусывая антенну радиотелефона.
– Кто это? Басевич? – крикнула из ванной Зозо.
– Это не Басевич. Это некая Ирка, спрашивала Мефодия. У нее голос задрожал, когда я ей сказал, что Мефодия нет. Чтоб у нас клиенты две серебряных ложки украли, а я за них платил! – морща лоб, сказал Эдя.
– А как Ирка отнеслась к тому, что я захлебнулась? – ревниво спросила Зозо.
– Сносно отнеслась. Посочувствовала немного.
– Типичная невестка, – вздохнула Зозо.
Ей стало грустно. Она легла на диванчик, сложила на животе руки и стала представлять себя несчастной, брошенной и забытой. Слезинка, вскоре появившаяся в правом уголке глаза Зозо, ничуть не мешала ей деловито разглядывать трещины штукатурки на потолке и прикидывать, как развести жадного Эдю на ремонт.
Эдя Хаврон облачился в ресторанные латы и отчалил, насвистывая в лифте приставучий свежий шлягер, в котором слова не запоминались, зато музыка была сладкой как сироп и погружала мозг в жидкое варенье. Толкнув дверь подъезда, Эдя вышел во двор и недовольно чихнул. Вокруг его шеи аллергической удавкой захлестнулась первая неделя мая.
Эдя направился было в сторону маршрутки, как вдруг дорогу ему деловито преградила девчонка с золотым колечком в нижней губе. На плече у нее сидел страшный кот с хмурой мордой, обмотанный поперек туловища шарфом. Шарф странным образом вздувался, образуя на лопатках нечто вроде горба неясного происхождения.
– Привет! – сказала девчонка.
– Пока, малолетка! – сказал Эдя.