Арей повернулся и пошел, а отражение так и осталось в стекле, глядя ему в спину. Потом повернулось и тоже пошло – неизвестно куда, неизвестно зачем.
* * *
В тот вечер Мефодий уже не видел Даф. Глумович, напуганный и мрачный более обыкновенного, увел ее в другое крыло, где жили девчонки. Потом Глумович еще раз мелькнул в дальнем конце коридора, но Дафна так и не появилась. Должно быть, она обустраивалась на новом месте, знакомилась со своей соседкой по комнате и вообще осваивалась в лопухоидном мире. Мефодий испытал разочарование.
«А что я хотел? Чтоб она ни на шаг от меня не отходила? Торчала тут в комнате и любовалась полосатыми носками Воввы Скунсо?» – подумал он, злясь на себя. А еще он вспомнил, что уже несколько дней не заходил к Ирке и даже не звонил ей, хотя временами почти ощущал исходившие от Ирки импульсы обиды, беспокойства и удивления. «Надо ей позвонить!» – говорил он себе и не звонил, именно потому что надо было.
Весь вечер Вовва доставал Мефодия расспросами о магии. Под конец Мефодий, отлично понимавший, что искренность здесь неуместна – и ситуация не та, и человек не тот, – даже рассердился:
– При чем тут магия? Магия – это для даунов! Я занимаюсь энергетической йогой!
– Йогой? Или ты меня научишь, или я тебя заложу! Все наши подтвердят. Заплеваев, Андрюха Бортов, Дрелль… – начал перечислять Скунсо. Его глаза забегали, как тараканы.
– Ладно, – вздохнул Мефодий. – Тогда урок первый! Сядь в позу лотоса, указательный палец правой руки положи на солнечное сплетение и четыре часа массируй его по часовой стрелке, а потом четыре часа против. И так каждый день на протяжении трех лет.
– И что, стану таким как ты?
Мефодий передернул плечами:
– Гарантию дает только страховое общество.
Скунсо, задумавшись, потрогал пальцем свой живот и вздохнул. Видно, понял, что йогом ему никогда не стать.
– Хм… А что у тебя в футляре?
– В каком?
– Ты спрятал футляр под кровать, когда я входил. Не притворяйся! Я ведь все равно посмотрю, когда тебя не будет! Или ночью! – прищурился Скунсо.
– Посмотри! – разрешил Мефодий. – Чего откладывать-то? Все там будем, у Мамзелькиной!
За меч он не боялся. Магические мечи непросто украсть, если они сами этого не захотят.
Он выключил свет и повернулся к стене. Скунсо ему окончательно надоел. Надоел с этого момента и до своего могильного памятника. Некоторое время перед глазами Буслаева еще мелькали какие-то лица: Улиты, Тухломона, а потом все их вытеснило улыбающееся лицо Даф с веселыми белыми хвостами, торчащими так мягко и непредсказуемо. В какой-то момент Мефодий испытал острую тревогу, будто кто-то очень дурной вспомнил о нем и протянул к нему когтистую лапу. Это было примерно в то самое время, когда на асфальт у дома № 13 ступила нога горбуна.