Папа же, подняв сухую руку, призвал всех к тишине. Старик позвал испуганную кошку, которая облизывала хвост, готовая в любой момент удрать:
– Кыс-кыс-кыс!
Кошка приблизилась к папе, тот погладил ее за ушком, животное заурчало, явно благоволя к понтифику.
– Вот так, сын мой, – прошамкал папа, – всего в этой жизни не успеешь, и надо всегда смотреть на дорогу, чтобы не споткнуться – и в вере тоже! Кошки – божьи создания! И тот, кто их не любит, недостоин быть папой! Им, как и всем божьим тварям, необходимо немного любви и еды. Накормите кошечку!
Сестра Амаранта громко хихикнула. Кардинал успел всем надоесть своим невыносимым нравом и занудным характером. Делла Кьянца метнул грозовой взгляд на монахиню, оттолкнул руку Эльке и сквозь зубы процедил:
– Благодарю вас!
Затем он громким шепотом добавил, обращаясь к подоспевшей аббатисе Августине:
– У вас прямо приют для бездомных животных, сестра!
Эльке склонилась над ларцом. Она уже знала, где стоит искать заветную букву. Так и есть, на дне ларца комиссарша заметила крошечную латинскую букву М и вязь вокруг нее. Память у Эльки была фотографическая, латинская фраза отпечаталась в мозгу. Она протянула ларец понтифику. Тот ответил:
– Дочь моя, будь столь любезна и сопроводи меня до автомобиля!
Шрепп последовала за папой. Она видела недовольный прищур кардинала и чувствовала спиной взгляды снайперов через оптические прицелы. Она поставила ларец около ног папы, который снова оказался в «папа-мобиле».
– Благодарю тебя, – произнес папа. – Пусть снизойдет на тебя Божья благодать!
Эльке никогда не была религиозной, она даже перестала быть членом протестантской общины много лет назад, чтобы не платить церковный налог. Однако папа, этот старый и немощный человек, которому оставались считаные годы или месяцы жизни, произвел на нее незабываемое впечатление. Она даже с трепетом прильнула к его руке, чувствуя, что у нее в глазах стоят слезы, а сердце наполняется экстазом.
Автомобиль тронулся с места, толпы людей, ожидавших за воротами монастыря, закричали, снова приветствуя понтифика. Эльке смахнула слезу (она не плакала уже давно, кажется, последний раз, когда рассталась с Виолой, своей единственной неземной любовью, а было это в 93-м). К ней подоспела сестра Амаранта.
– Что он вам сказал? – спросила она с большим любопытством. – Он вас благословил? О, как я хотела бы оказаться на вашем месте, госпожа комиссар!
Кардинал делла Кьянца, остановившись на мгновение около Эльке, изрек:
– Еще раз благодарю, милочка. Возьмите и накормите кошку!
Он протягивал ей мелкую банкноту. Шрепп, фыркнув, отвернулась от его высокопреосвященства. Наваждение прошло, папа уехал, и христианское благочестие, которое только что переполняло ее сердце, растаяло. Комиссарша вынула латинский словарик и через пять минут знала, что гласила надпись на дне ларца. «Это буква вторая. Присоедини ее к двум другим – и звезды воссияют на небесах».