…В отель Джо вырвался со скандалом.
Согласно предписанию он должен был ночевать на вилле, дожидаясь, пока его отвезут в аэропорт. За номер в отеле рассчитаются без него и возьмут вещи по его записочке, где он сообщит, что уезжает в Данию. Если что-то надо в дорогу, купят в универмаге. Пусть даст список — рубашки, носки и прочие принадлежности. Короче, все было предусмотрено. Однако Джо хотел поехать в отель сам. Почему — не объяснял: нужно, и все. Сергей Сергеевич заявил, что это невозможно — по некоторым, мол, сведениям американское посольство в Хельсинки получило шифровку и наводит справки о Джо Берте по всем гостиницам. Не стоит рисковать. Тон становился все более жестким, но Джо упрямо твердил свое.
— Мы за вас отвечаем, — настаивал Сергей Сергеевич. — Мы вас не отпустим.
— Интересно, — сказал Джо, — как это не отпустите? Что же, вы меня силой держать будете? Тогда я ни в какую Прагу не полечу.
— Полетите.
— Посмотрим.
Гнев безрассудный, хмельной ударил ему в голову. Губы пересохли, он стиснул кулаки, готовый сопротивляться. Никто, однако, его не тронул.
Джо спустился по лестнице, надел плащ. Ни дежурный в холле, ни сторож у ворот его не остановили.
Тут мы сталкиваемся с тайной человеческих поступков. Почему человек поступает вопреки, казалось, очевидным своим интересам, обнаруживая упорство, в котором нет ни предчувствия, ни осторожности? Назвать Джо Берта бесстрашным нельзя — для этого он всегда был достаточно расчетлив. Все свои действия просчитывал наперед по всем законам логики, ища оптимальный вариант. Но вдруг все отбрасывалось…
Лесная дорога была пустынна. Снег скрипел под его ногами. Джо Берт шагал, не чувствуя ни мороза, ни ветра, не представляя, сколько надо пройти до шоссе. Потом он услышал позади легкое рокотание мотора. Машина обогнала его, остановилась, из нее вышел Нико в меховой куртке, в вязаной шапочке.
— Садитесь, — сказал он. — Поедем в отель.
По дороге он ни о чем не расспрашивал, не успокаивал, жаловался, что в посольстве не умеют варить кофе, да и в Москве, и в этой Скандинавии тоже. Джо был благодарен ему. Первые советские люди, которых он встретил в консульстве, вызвали у него разочарование. Угрюмые, подозрительные, бестактные, они никак не подходили под его представление о людях из страны социализма. Он даже признался себе, что они какие-то некрасивые, физически неприятные. Один Нико был совсем другой. Наверное потому, что недавно приехал из Москвы и здешняя капиталистическая жизнь еще не испортила его. Даже внешне он выглядел свежее и здоровее консульских чиновников. Но почему же он сразу не поехал с ним? Нико скосил черные блестящие глаза.