Сохранилась легенда о подвиге захваченного в плен римлянина. Его уже собрались подвергнуть пыткам, чтобы склонить к предательству. Но он добровольно положил руку в костер и выдержал неимоверную боль, чтобы показать верность Родине. Думается, в этой легенде — ключ к тайне будущих побед Рима.
Стоит добавить, что попутно римляне сделали один важный шаг вперед в военном и военно-морском искусстве.
Они отказались от греческой фаланги, как от слишком громоздкой и неповоротливой. Свою армию римляне разделили на легионы (полки) численностью от 4,2 до 6 тысяч воинов каждый. Легион представлял отдельную войсковую часть и мог вести боевые действия самостоятельно. Где бы он ни останавливался — хоть на одну ночь, он обустраивал укрепленный лагерь и застигнуть его врасплох было практически невозможно. Первоначально легионов было всего четыре, и этого оказалось вполне достаточно для масштабов Апеннинского полуострова. Позднее количество их перевалило за тридцать, — и с такой армией Рим стал господином мира.
Легион делился на манипулы (батальоны) по две центурии (сотни) в каждой. Перебрасывая подвижные манипулы на главное направление удара, римляне легко достигали численного перевеса, необходимого для прорыва, и добивались победы.
Изменилось и вооружение. Щит стал огромным и надежно защищал от стрел. А копье (пилум) стало коротким и тяжелым. Его бросали в противника за три-четыре метра до него. Попадал пилум в незащищенное место — противник выбывал из строя, попадал в щит — щит опускался к земле, и противник становился незащищенным. Оставалось добить его коротким мечом — фехтовальная подготовка у легионера отличная. А справа и слева — надежные товарищи, готовые помочь, ежели что. И со временем римская армия стала непобедимой.
Один легион был способен обратить в бегство многократно превосходившие его по численности отряды варваров. Чувство Человеческого Достоинства не позволяло бежать с поля боя при самом невыгодном соотношении сил. Легионеры боялись позора сильнее, чем децимации — казни после боя каждого десятого из той центурии, которая бежала под напором врага.
В отличие от греков, римляне изначально были сухопутным народом, и им было неуютно в морском бою. Но и тут нашелся выход. Были изобретены так называемые вороны — абордажные мостики с острым крюком. Увернувшись от таранного удара, римская галера становилась борт о борт с противником, на палубу вражеского корабля перекидывался мостик, и легионеры устремлялись по нему в атаку. А дальше все шло, как на «твердой» земле.
А дальше Рим стал напоминать Московскую Русь времен Ивана Калиты. Где силой, где хитростью, где подлостью римляне подчинили себе один за другим все этрусские города, а за ними последовали города и других племен. Где не получалось подчинение — предлагался выгодный «союз» (оборачивавшийся наделе тем же подчинением). Римлянам повезло: греческие города на востоке Сицилии и в Южной Италии ввязались в длительную войну с Карфагеном. И это время было использовано Римом на все сто процентов.