— Что — вообще?
— Ну… одно дело — развоплотить духа. Этого, елового… Совсем другое — убить. Все равно кого. К тому же после… — нейтральные синонимы к словам «пытки», «насилие» и «кровопускание» подбирались плохо. — … после вас я могла бы и выжить.
Шакаи-ар расхохотался. Беззлобно и ужасно обидно.
— Ты сама-то в это веришь? Святая наивность…
Огонь медленно опадал, и мне начинало казаться, что глаза шакаи-ар разгораются потусторонним сиянием. Это был просто оптический эффект, но такой… гипнотизирующий.
Как может нечто столь прекрасное быть опасным?
— Верю, — легко слетело с губ. — Шакаи-ар ведь не всегда убивают. У вас была холодная кожа — признак отсутствия голода. А потом… потом вы вернулись за мной, сражались с т'ларом…
Он расхохотался — опять искренне и открыто, совершенно по-мальчишески.
— Не хотел бросать добычу, — интимно пояснил он, резко оборвав смех. — Особенно такую… аппетитную.
— Аппетитную? — я изо всех сил боролась с наваждением, но в голове уже появилась приятная легкость. — Ой, на вид о вкусе не судят… не знаете наверняка — лучше тогда не рисковать…
Безумно хотелось щелкнуть его по носу. И совсем он был не страшный, этот шакаи-ар… Немного походил на вампира из комикса… тем более, что вампиры тоже кусаются… и тоже глотают кровь… правда, они ее пьют, а не тянут жизнь…
О, боги, как все кружится…
— А я пока не знаю. Сейчас попробую и скажу, — хитро прищурившись, он запрокинул мне голову и осторожно провел пальцем вдоль артерии. Плавно склонился вниз…
— Отойди от жертвы. По слову Смотрителей!
Шакаи-ар ощутимо вздрогнул, но не сдвинулся с места, только сдавленно ругнулся. Я скосила глаза и…
Ненависть — яростная, замешанная на страхе и отвращении, вспыхнула в одно мгновение.
Смотрители.
Двое серых и один… ох, мамочки… белый. Маг. Он держал шакаи-ар — и меня тоже — на прицеле. Стрела, судя по характерному грейпфрутовому запаху, была смазана солнечным ядом.
Мой пленитель вздрогнул.
Ему сегодня определенно везло на редкие яды.
Шакаи-ар вызывал инстинктивный страх — «от худа не жди чуда»… но у меня в памяти почему-то вновь и вновь всплывала другая старая пословица: «Где беда, там и Смотритель. А где Смотритель, там еще две».
Инквизитор нетерпеливо дернул плечом, и это резкое движение словно выдернуло меня из полузабытья. Только вот никогда еще я не просыпалась из грезы — в кошмар.
Головокружение.
Ватные ноги.
Жаркое, влажное дыхание шакаи-ар, оставляющее на коже невидимые метки.
Жесткая хватка, острые когти, заполошный стук чужого сердца.
Что чувствует ребенок, которого прижимает к асфальту лапами сердитый дог?