— Ну и не верь, — ответил он фирменной нахальной усмешкой. Взглянул на мою обиженную физиономию, смягчился и добавил: — Я и в самом деле не так уж виноват. Трудно сдерживать свои способности, когда ты так близко.
Повисло неловкое молчание. Действительно, ближе некуда. Все из-за дурацкого «кокона». Не спорю, вещь полезная, но уж больно… тесная. Дневные переходы выматывали меня до предела, и сил хватало только на то, чтобы, зевая, запихать в себя ужин. Максимилиан каждый раз терпеливо перетаскивал мое безвольное тело в «гамак», я бормотала что-то благодарное, отворачивалась и тут же засыпала. Просыпалась же неизменно в обнимку с этим дурным князем.
И, как правило, под его истерический хохот.
Первые два дня я свои сны, к счастью, не запоминала. И потому изощренные намеки спутника с чистой совестью пропускала мимо ушей. Но сегодняшний день грозил обернуться кошмаром.
— Если не виноват, попробуй хотя бы не смеяться. Или делай это про себя, — от души посоветовала я и добавила обиженно: — Нашелся, прекрасный принц… Да нужен ты мне больно.
Максимилиан страдальчески возвел очи к небу. Небо завистливо отразилось в синих-синих глазах и, посрамленное, принялось напяливать на себя тучи.
— Найта… Вообще-то я смеялся не над твоим сном и уж точно не над своей ролью в нем.
— А над чем же? — скептически поинтересовалась я.
— Скорее, над твоей реакцией, — ответил князь и, увидев, как я вскинулась, поспешил объяснить: — Если бы мою свадьбу — даже понарошку, во сне! — кто-нибудь испортил, я бы пришел в ярость. А ты… ты смущаешься, как будто тебя поймали на чем-то постыдном.
— Я не смущаюсь! Я в гневе, честно! — поспешно возразила я, как нарочно ощущая именно смущение.
— Не ври хотя бы себе, — отрезал князь неожиданно серьезно. — Я чувствую тебя. Сначала думал — это со сна такая невнятная реакция, целый день пытался тебя разозлить…
Терпение мое, воистину достойное ученицы Дэриэлла-целителя, лопнуло.
— У тебя это прекрасно получилось! — крикнула я. Нашелся воспитатель, как же! Эксперименты ставит, психолог, тоже мне! А о чувствах моих подумать — нет, никак нельзя? Он же эмпат, как можно проявлять такую нечуткость…
— Ничего у меня не получилось, — фыркнул Максимилиан и добавил неожиданно едко: — Даже сейчас, ты кричишь на меня, а хочешь только одного — чтобы я заткнулся и, шатт даккар, забыл наконец об этом сне.
Я отшатнулась от резко помрачневшего князя. По спине пробежал холодок. Как будто я наклонилась ясным утром с кровати — нашарить тапки, а нащупала змею, и теперь думаю, ядовитая она или нет. А если ядовитая — то укусит или нет. А если укусит…